История Крестовых походов

Кстати, их история во многом осталась загадкой и для ученых. Как удалось крошечной секте собрать под свои знамена такую огромную армию? За идеи, пожалуй, чересчур радикальные даже для Средневековья, ее «солдаты» готовы были принять добровольную мученическую смерть. Отказавшись верить в то, что несовершенный земной мир — творение Бога, альбигойские философы-сектанты заставляли и собеседника проникнуться их убежденностью. Их язык был одновременно ярок и прост, а скромный и подвижнический образ жизни в глазах современников заслуживал всяческого уважения. Проповеди, являя собой причудливую смесь евангельских сюжетов и народных легенд, рассказывали о том, что, в конечном итоге, волнует каждого, — о борьбе добра и зла, о том, что хорошо и что дурно, и, что немаловажно, сулили Царствие Небесное всякому, кто проникнется их идеями. Открывая школы, катары учили в них детей бедняков — и, разумеется, всякий юный житель Лангедока, жадно внимающий своему наставнику, вырастая, становился верным последователем его учения. Среди «совершенных» были астрономы, математики, врачи, инженеры. Легко употребляя имена Аристотеля и Платона, свободно обращаясь в разговоре к философии Древнего Египта и Персии, прекрасно зная историю Палестины, они без труда прививали «проказу» и весьма образованным людям. Разумеется, кому-то импонировал романтически аскетизм «совершенных», а кого-то больше прельщала идея положить конец пресловутой церковной десятине, изрядно пополняющей папскую казну. Но, так или иначе, в те годы катарские храмы возводились по всему побережью — в Альби, Тулузе, Нарбонне, Каркассоне, Перпиньяне, Фуа… Многие дамы из самых высших слоев общества стремились во что бы то ни стало причаститься у человека, чье скромное черное одеяние было перепоясано обычной веревкой. Это дало новому учению неплохую материальную базу — впрочем, у самых заядлых скептиков вряд ли достанет духу упрекнуть в корысти тех, кто, проводя ночь на земле, завтракал хлебом и водой. Да что там — сам «король Лангедока» граф Раймунд от всей души поддержал новое учение. Так катарский «дуализм» стал почти официальной религией юга Франции, медленно, но верно распространяясь оттуда в города и села Шампани, Фландрии, Германии.

Разумеется, Рим не мог не ответить на это беззаконие. Стратегию борьбы с неверными Святой престол к этому времени отработал до мелочей, а звучное название «крестовые походы» с малолетства было на слуху у каждого рыцаря. Их не пришлось долго упрашивать. Первая попытка искоренить альбигойскую ересь была предпринята еще после III Латеранского собора в 1179 году. Папа Александр III во всеуслышание объявил крестовый поход против вероотступников, пообещав отпущение грехов на два года всем его участникам. Подобно тем, кто героически отвоевывал Гроб Господень в песках Палестины, новые крестоносцы нашивали на плащи красные кресты. Во главе войска встал аббат Генрих Клервосский, возведенный по этому случаю в кардинальское звание. Но вскоре Александр III предстал перед Господом, и Генрих, предав огню и мечу несколько областей Лангедока, оправился в Рим участвовать в избрании нового папы.

Иннокентий III, став папой, тут же направил во Францию своих эмиссаров. Цистерцианские монахи Пьер де Кастельно и Арнольд Амальрик били врага его же оружием — пропагандой. Босые, в лохмотьях, бродили они по городам и весям, призывая к расправе над еретиками. О тех, кто считал убийство за смертный грех и проповедовал полный аскетизм, говорили как о слугах дьявола. Совокупление с демонами, дикие оргии в храмах и даже каннибальство якобы были для них вполне обычным делом. Особенно неистовствовал августинский монах Доминик де Гусман, будущий основатель ордена доминиканцев. «Огнем выжечь треклятых катаров!» — подобно раскатам весеннего грома, катился по побережью грозный призыв. На него не мог не откликнуться даже сам король Франции Филипп II Август, давно с вожделением поглядывавший в сторону богатого Тулузского графства. Тот факт, что его величество лишь недавно был отлучен от церкви все тем же Иннокентием III, никого не смутил — перед лицом общего врага Филипп моментально был объявлен августейшим «защитником христианской веры».

Удобный случай для начала резни подвернулся 14 января 1208 года. Папский легат Пьер де Кастельно возвращался в Рим после встречи с Раймундом VI Тулузским. Графу так и не удалось уговорить нунция снять с него церковное отлучение, наложенное незадолго до того за поддержку катаров. Сделай это де Кастельно — и, возможно, он прожил бы долгую счастливую жизнь, а термин «альбигойские войны» никогда так и не появился бы в учебниках по истории. Но он отказался. И, едва подъехав к берегу Роны, был смертельно ранен оруженосцем графа. «Пусть Господь простит тебя, как я тебя прощаю», — последние слова затихли у священника на устах…