История Крестовых походов

Те, кто отказывается видеть в крестовых походах только темную страницу истории, приводят длинный список материальных и интеллектуальных заимствований с Востока (то, что Запад практически ничего не дал Востоку в описываемую эпоху, никем не оспаривается). Здесь и бумага, и специи, и косой парус (на Западе его, правда, называли латинским), и даже ветряные мельницы, и ряд полезных растений (в частности, рис, фисташки и арбузы). Здесь и арабские цифры (на деле эти цифры изобретены в Индии, но на Запад попали через арабов), и арабская (во всяком случае, арабоязычная) наука – медицина, математика, алхимия. Здесь и переводы с арабского греческих философов, без чего была бы невозможна вся университетская наука, основанная на изучении текстов Аристотеля. Здесь и привычка к комфорту, в частности к баням, которые, будучи широко распространены в Древнем Риме, впоследствии были забыты на Западе, но сохранились на Востоке Империи и оттуда перешли к арабам.

Однако оппоненты заявляют, что все эти блага пришли из исламского мира благодаря мирным контактам христиан с мусульманами в Сицилии и Испании (хотя там были и военные столкновения вплоть до изгнания арабов). Крестовые походы, настаивает Ж. ле Гофф, «непричастны даже к распространению роскоши и сладострастия, которые в глазах суровых западных моралистов были свойственны Востоку и которыми неверные якобы наградили простодушных крестоносцев, неспособных противостоять чарам и чаровницам Востока [71] … И я не вижу ничего иного, кроме абрикоса, который христиане, возможно, узнали благодаря крестовым походам» [72] .

Защитники крестоносцев говорят, что интерес к иным культурам возникает именно тогда, что определенная терпимость к чужим рождается в процессе этих походов, и вспоминают об общении христиан и мусульман в ходе осады Акры. Ненавистники вооруженных пилигримов начиная с эпохи Просвещения ставят им в вину не только алчность, но и фанатизм, жестокость, насилие, оправдываемое христианскими мотивами. Современный историк Бернард Льюис пишет: «По мере того как христиане забывали крестовые походы, дух джихада начинал вселяться в мусульман, развязавших новую священную войну во имя их веры, чтобы сначала отобрать у христианских завоевателей все, чего их лишили, а затем победной поступью распространить слово и власть ислама на новые страны и новые народы, которые никогда их не знали». Ему вторит Ж. ле Гофф: «Христианскими крестовыми походами был взлелеян и возрожден дух исламской священной войны джихад. Еще больше, чем в Средневековье, реакция против средневекового крестового похода проявилась в XIX веке, и отголоски этого не лишены агрессивности „интегристского“ направления в современном исламе. Но и крестовый поход (по которому еще тоскуют в Западной Европе), и джихад – это экстремистское проявление веры».

Кто первый начал?

По поводу последних рассуждений хотелось бы сказать несколько слов. И доныне, в том числе и в исламских кругах, слово «джихад» употребляется нередко неточно. Это понятие ( араб. «рвение») означает обязательное для каждого мусульманина рвение в деле распространения ислама. Различаются четыре вида джихада: 1) в себе – то есть самовоспитание в духе ислама; 2) в семье – воспитание близких в том же духе; 3) мирный джихад, он же джихад словом, то есть миссионерство; 4) военный джихад, он же газават, – священная война. Именно последний часто именуется джихадом вообще, в частности в кругах исламских фундаменталистов. Так что не только мечом распространялся ислам, но ведь и св. Франциск Ассизский и Раймунд Луллий пытались мирным путем обращать сарацин в христианство.

Сегодня нередко в исламских кругах европейцев именуют крестоносцами (это же относится и к Государству Израиль). Как утверждает современный французский историк Пьер Виймар, «на мусульманской земле немногочисленные рассказчики до сих пор повествуют о деяниях маликов (т. е. государей. – Д. Х. ), вернувших страну правоверным. Мы слышали такой рассказ в 1971 г. в одной закусочной Латакии, в Сирии».