История Крестовых походов

В мусульманском мире Людовик Святой оставил по себе память, отличающуюся в лучшую сторону от памяти о Ричарде Львиное Сердце. Ибн Васил назвал его «одним из величайших государей Запада». Другой арабский хронист, современник Седьмого крестового похода Саад ад-Дин Джувайни одобрительно отзывается о поведении короля: «Если бы франк (Людовик. – Д. Х. ) хотел бежать, он мог бы это сделать, но он предпочел остаться в самом сердце схватки, чтобы защитить своих людей». Он также заявлял, что Людовик был одарен «рассудительностью, решимостью, глубокой верой в понимании франков». Еще один, правда позднейший, историк Ибн ал-Фурат описывал французского короля как «исключительно умного, рассудительного и внимательного человека».

Доныне в местечке Сиди-бу-Саид (буквально «гробница святого») показывают то место, где стоял его гроб. И местные жители обязательно расскажут туристу, что здесь покоятся останки великого франкского короля, который перед кончиной принял ислам. Весьма любопытное предание о человеке, который целью жизни считал обращение сарацин и язычников (да и иудеев тоже) в католическую веру.

Глава 13 Затянувшийся эпилог латинской Сирии

Ужас и опустошение

Завершение Восьмого (и последнего по современному счету) крестового похода не означало завершения эпохи крестовых походов. Агония Иерусалимского королевства продолжалась еще более 20 лет. Опасность со стороны мусульман была велика. Но она не мешала христианским сеньорам предаваться внутренним распрям, перемежая их пирами и турнирами.

Султан Бейбарс, явно гордясь своими успехами при набегах на графство Триполи и при взятии Антиохии, писал графу Боэмунду VI Триполитанскому: «Ты должен вспомнить о том, как колеса прошлись по тем местам, где стояли дома, как на морском берегу поднялись горы трупов, подобные полуостровам, как убивали людей и брали в рабство свободных и детей… как разграблены были богатства твои и твоих подданных и уведены женщины, дети и вьючные животные, как наши воины, не имевшие семей, сразу получили жен и детей, как бедные стали богатыми, слуги – хозяевами, а пешие – конными». И еще, чтобы особенно уколоть христианина: «Если бы ты видел снесенные церкви и поваленные кресты, разбросанные страницы Евангелий и попранные гробницы патриархов! Если бы ты видел своего врага мусульманина, как он ходил по дарохранительницам и алтарям и приносил в жертву монаха, дьякона, простого священника и патриарха!».

Последний бой

Великий магистр тамплиеров Гийом де Боже всячески предостерегал баронов об опасности. Он призывал их к миру между собой, на что они, по словам анонимного хрониста, отвечали ему, «чтобы он прекратил сеять страх разговорами о войне». Но и сам он раздувал соперничество между тамплиерами и госпитальерами. Именно борьба за власть в Триполи привела к тому, что египетский султан Калаун в 1289 г. взял этот город. На следующий год в Акре недавно прибывшие из Италии крестоносцы учинили на улицах города жестокую и ничем не спровоцированную (кроме, может быть, торгового соперничества) резню мусульманских купцов. В ответ на это новый султан ал-Ашраф потребовал удовлетворения и, не получив его, объявил Иерусалимскому королевству войну. 5 апреля 1291 г. его войска подошли к Акре.

Армия осаждавших насчитывала, если верить очевидцу, чьи слова, впрочем, были записаны много лет спустя, 60 тыс. конных и 160 тыс. пеших. У защитников же города, насчитывавшего 35 тыс.жителей, имелось всего лишь 14 тыс. пехотинцев и не более 800 рыцарей, да и то каждый из военачальников имел свой план обороны, и договориться между собой они не могли. Осада началась с обстрела Акры из камнеметных машин. Дело пока что ограничивалось мелкими стычками, но египтяне твердо решили покончить с франками. В мае в Акре высадился с небольшим отрядом король Кипра Генрих II Лузиньян, являвшийся также королем Иерусалимским, но пребывавший в основном на своем острове. Король попытался договориться с султаном, но услышал от него только: «Вы принесли мне ключи от города? Нет? Тогда отправляйтесь назад, ничего иного я вам не предложу». 18 мая сарацины ворвались в город. «Как страшно было видеть, – говорит тот же анонимный очевидец, – плачущих дам, горожан и других людей, с детьми в отчаянии бежавших по улице к морю, чтобы спастись; попадавшиеся навстречу сарацины хватали кто мать, кто ребенка, разлучая их, или мать уводили, а ребенка бросали на землю под ноги лошадей». Часть жителей вместе с королем пытались бежать к порту, чтобы спастись на кораблях на Кипр. Кое-кому это удалось. Среди скачущих к гавани был и великий магистр тамплиеров. Его умоляли остаться и продолжать сражение, на что он ответил: «Сеньоры, я не могу больше, ибо я мертв, смотрите». И, как говорит все тот же анонимный очевидец, «мы увидели вонзившуюся в его тело стрелу. Сказав это, он вытащил стрелу, бросил ее на землю, склонил голову и чуть не упал с коня, но его люди, спешившись, поддержали его, сняли с коня и положили на большой, широкий щит».