История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

В Севастополе разгневанный Октябрьский — в отличие от Козлова, находившегося гораздо ближе к событиям на фронте, — осознал весь масштаб разворачивающейся катастрофы. 12 мая он отмечал в дневнике: «Утренние сведения по Крымскому фронту неутешительные. Противник продвигается, наши, видимо, отходят на Турецкий вал. Если это так, то это может стать большой аварией, если не хуже»[1368]. Он оказался прав. Командование фронта не сумело должным образом отреагировать на маневр Манштейна. Наступление застало их врасплох, и они не были к нему готовы ни организационно, ни психологически. Подтверждалась старая военная истина, что ошибку в первоначальном развертывании трудно исправить после начала сражения — фронт был обречен на развал[1369]. Солдаты храбро сражались и десятками тысяч гибли в тактических боях, но их мужество не могло компенсировать ошибки, сделанные на уровне командования фронтом некомпетентной троицей — Козловым, Мехлисом и Вечным.

Фаза преследования операции «Охота на дроф» началась 13 мая. Для выполнения этой задачи оба немецких корпуса были реорганизованы. На севере XLII корпус наступал в восточном направлении вместе с румынской 19-й пехотной дивизией, двигаясь вдоль северного берега моря, а 46-я и 28-я дивизии нанесли удары по обе стороны от железнодорожной ветки в Керчь, в направлении Татарского рва. Ни одно из этих формирований не встретило серьезного сопротивления. На юге такого же успеха добились XXX корпус, 170-я и 132-я дивизии, а 22-я танковая дивизия сменила направление удара и двигалась на юго-восток, пытаясь отрезать отступающие советские части. На крайнем юге продолжала наступление бригада Гроддека. К утру 14 мая наступавшие румынские и немецкие части преодолели Татарский ров, который, как и в ноябре 1941 г., защищен был слабо. Одиннадцатая армия получила возможность для решающего броска на Керчь и очистки полуострова от противника. 14 мая Манштейн, рассудив, что у него достаточно сил для успешного завершения операции «Охота на дроф», отвел 50-ю дивизию с фронта и маршем направил назад в Севастополь. Эти закаленные в боях пехотинцы не получили ни отдыха, ни передышки.

Взятие Керчи 16 мая силами 170-й дивизии и 213-го пехотного полка не завершило операцию «Охота на дроф». Войска Манштейна продолжали очищать от противника восточную часть полуострова вплоть до 19 мая, подавляя многочисленные очаги сопротивления упорно сражавшихся советских частей. Несколько сотен человек, спрятавшиеся в подземных Аджимушкайских каменоломнях в окрестностях Керчи, продержались до конца октября 1942 г.

Октябрьский пребывал в недоумении. «Я отказываюсь понимать, что делается», — записал он в дневнике 14 мая, когда бои еще продолжались. Неужели «противник применил какое-то новое оружие, которое могло — одна немецко-румынская армия в 7–8 дивизий — уничтожить три армии в 18–20 дивизий»?[1370]Ответ на этот вопрос прост — поразительная некомпетентность командиров и разница в боевой мощи войск оси и советских войск. К 17 мая Октябрьский пришел к выводу, что главными причинами «ужасного» поражения Крымского фронта были: «1 — паника, растерянность, потеря управления; 2 — беспечность и, как следствие, отсутствие глубины обороны; 3 — решение эвакуировать вместо того, чтобы организовать оборону [в Керчи]»[1371]. Его оценка несомненно верна.

После Второй мировой войны советские историки старались не вспоминать этот катастрофический, крайне неприятный эпизод боев на Керченском полуострове между успешной битвой под Москвой и полностью обреченной, но «героической» обороной Севастополя. Но были и исключения. Например, Карпов не побоялся отдать должное творческому подходу Манштейна и искусному планированию операций. По его мнению, основой успеха были:

«Во-первых, внезапность. Имея превосходство в силах, командование Крымского фронта не верило в возможность наступления немцев, обладавших здесь гораздо меньшими силами. Во-вторых, Манштейн нанес отвлекающий удар на юге перешейка, вдоль берега Черного моря, а главным ударом под выступающие позиции одной из армий в центре, по сути дела вдоль фронта, силами танковой дивизии пробил и пропорол насквозь всю оборону до Азовского моря. И в-третьих, Манштейн использовал не только неожиданность, но и маневренность своих войск, их хорошую управляемость»[1372][1373].