История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

На Керченском полуострове V корпус получил приказ начать отход согласно плану «Орел» в понедельник 10 апреля. В 19:00 73-я и 98-я пехотные дивизии и румынские 3-я горная и 6-я кавалерийская дивизии начали движение к Парпачу. Приморская армия сразу приступила к преследованию отступающего противника. Историк Пауль Карель рассказывает: «Ужасная гонка произошла между моторизованными советскими частями и войсками V корпуса, которые после долгой позиционной войны утеряли навык быстрого передвижения, к тому же у них был в основном гужевой транспорт»[1511]. Несмотря на эти препятствия, большей части немецких и румынских дивизий удалось оторваться от преследователей и первыми достичь Парпачских позиций, хотя и со значительными потерями. Кратчайший путь в Севастополь проходил через Симферополь, но стремительное наступление 19-го танкового корпуса теперь угрожало перерезать эту дорогу. Поэтому штаб семнадцатой армии направил V корпус по более длинной и предположительно более безопасной приморской дороге через Судак, Алушту и Ялту.

13 апреля после нескольких тяжелых форсированных маршей и ожесточенных арьергардных боев быстро тающий V корпус достиг Судака, а на следующее утро — Алушты. 10 тысячам человек повезло — немецкий флот эвакуировал их в Балаклаву 12 апреля из Феодосии и 13 апреля из Судака. Небольшие группы были подобраны в Алуште и Ялте соответственно 14-го и 15-го числа. У остальных не было выбора, кроме продолжения марша в условиях преодоления устраиваемых партизанами засад. Историк 98-й дивизии описывает это тяжелое отступление, приводя пример боя в районе Судака.

«Стемнело. Началась перестрелка. Сначала стреляла только противотанковая пушка. Снаряд за снарядом падали в деревне… [Затем] полетели ручные гранаты. Из окон и с крыш застрочили автоматы… Несколько машин уехали, но заблудились в темноте и застряли. Колонны были близки к панике. Но среди них нашлось несколько „старых солдат“, и они спасли положение, открыв прицельный огонь по вспышкам выстрелов… Около полуночи колонны возобновили движение. До восхода солнца этот танец повторился еще несколько раз»[1512].

15 апреля поредевшие дивизии V корпуса достигли Ялты и сумели выгадать несколько часов отдыха, прежде чем вновь двинуться по приморской дороге к Алупке и дальше, чтобы найти безопасное убежище в Севастополе, который теперь защищали немногочисленные румынские горные стрелки. На следующий день последние подразделения V корпуса вошли в крепость. Части 19-го танкового корпуса русских уже рвались к городу, но были остановлены румынами.

Те, кто пережил тяжелый марш в Севастополь, чувствовали себя счастливчиками. Вместе со своими товарищами из XLIX корпуса и остатками румынских формирований они теперь мечтали о своевременной эвакуации из Севастополя в Румынию. Однако для многих эти мечты так и остались мечтами. Русское население Крыма радостно приветствовало советские войска, освобождавшие город за городом — с 13 по 16 апреля от врага были очищены Феодосия, Судак, Алушта и Ялта на западном побережье полуострова. Для них закончились ненавистная оккупация и угнетение, длившиеся больше двух с половиной лет.

За время оккупации Ялта пострадала не слишком сильно. Алла Васильевна Ханило, которой во время войны было четырнадцать лет, вспоминала «искреннюю радость освобождения». Она говорила, что город в основном «спас себя сам». Немцы — как и коммунисты до них — организовали лечение раненых и выздоравливающих в многочисленных санаториях Ялты. Советские бомбардировщики, «причинившие больше разрушений, чем немецкие», не атаковали эти здания, сосредоточившись на доках и складах лесоматериалов[1513]. В 1946 г. Алла Васильевна поступила на работу в музей Чехова. Она обнаружила, что оккупанты с уважением отнеслись к дому великого русского писателя — его библиотека осталась в целости и сохранности. «Возможно, — высказывала предположение она, — ее помогло сохранить множество немецких книг и переводов Чехова». Но в равной мере могло повлиять и присутствие сестры Чехова Марии Павловны (директора музея), а также тот факт, что в доме квартировали немецкие офицеры, в том числе некий майор Бааке[1514].

РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ ЗА СЕВАСТОПОЛЬ В АПРЕЛЕ — МАЕ 1944 Г.