История лица. Мастерская физиогномического психоанализа

Пожалуй, на современной десятигривневой купюре Национального банка Украины портрет гетмана Ивана Мазепы (1644–1709, период гетманства с 1687 по 1708), мягко говоря, не совсем аутентичен. Достаточно посмотреть портретные гравюры в известной «Летописи» Величко Самуила Васильевича, очевидца тех времен, канцеляриста войсковой генеральной канцелярии при генеральном писаре Василии Кочубее (1705 г.). В отличие от своего патрона, о Мазепе Самуил Величко отзывается с большим уважением и даже симпатией. «Летопись» (т. 2, с. 170, 345, 363, Киев, издательство «Дніпро», Український переклад Валерiя Шевчука, 1991) содержит несколько портретных изображений гетмана – молодого, не старше тридцати, когда он только начал свою блистательную карьеру при Самойловиче (1674 год), уже более зрелого, в начальный период своего гетманства (1687 г.) и, наконец, мы видим пожилого Мазепу в период Северной войны Петра I со шведским королем Карлом XII. Лицо уставшее, но волевое и сильное, судя по мощным глубоким морщинам от крыльев носа ко рту и челюсти. Мешки и морщины под глазами, видимо, не от легких забот. Лицо однозначно удлиненное, по типу черепа Иван Мазепа – выраженный долихоцефал. Челюсть явно треугольного типа, но, увы, недостаточно сильна. Потому свою жизненную карьеру будущий гетман делал скорее как придворный дипломат, но не как казацкий полковник. Поле брани, удаль и даже авантюра никогда не были его стезей. Уже достаточно пожилой, Мазепа как-то скажет о себе, что он «искусная ношенная птица» (С. М. Соловьев. Чтения и рассказы по истории России. – М.: Правда, 1989. – С. 604). Видимо, так оно и было. «Длинноголовость» с очень хорошо развитым интеллектом позволяла Мазепе выстраивать политические многоходовки, успешно лавируя между польским и шведским королями и российским самодержцем. В юности Иван Мазепа очень увлекался политической философией Макиавелли (И.П. Крипякевич. История Украины. – Львов: Свп», 1992. – С. 226). Много читал, имел превосходную библиотеку, ценил искусство, хотя по военной профессии – артиллерист. Неизменно пользовался успехом у женщин и сильных мира сего. Тонкие губы и большой рот выдавали в нем человека явно меркантильного, но без алчности. Хотя, опять же, при захвате гетманской столицы Батурина князем Меньшиковым, опись финансовых ценностей, скрупулезно созданная Самуилом Величко, впечатляет. Тонкие губы позволяют захватывать и иметь, но не дают возможности адекватно оценивать происходящее, особенно, если оно чревато опасностью и нервным напряжением. Гетман Иван Мазепа умел выстраивать нужные ему схемы, но был очень далек от народа, которым управлял. Гетманство для него была, прежде всего, войсковая старшина, но отнюдь не рядовое козачество и селяне. Подобную трагическую ошибку спустя сто с лишним лет совершат декабристы. Мазепа хотя бы прожектером и утопистом не был, однако в своих расчетах и чаяниях он все же жестоко ошибся. Нужно было на кон ставить все и драться за свою «Гетманщину» до конца, с открытым сердцем и душой, с напором и отвагой – за людей и отчество. Вчитаемся в строки «прокламации» для войска и народа, объявленной великим гетманом летней кампанией 1708 года на пути к воссоединению с армией Карла XII супротив «московитян»: «Долголетнее искусство мое в делах политических и в знании интересов народных, открыло мне глаза о нынешнем положении дел Министерских, и сколь они приближены стали к нашему отчеству. Первым искусством почитается в таковых случаях тайна непроницаемая ни от кого до ея события. И ее вверил одному себя, и она меня пред вами извиняет своей важностью.» (Цит. История Русов или Малой России. Сочинение Георгия Конисского. Репринтное издание. – Москва, 1846. – С. 203.) Так говорит дипломат, но не боец с храбрым и отважным сердцем. Полковники Данило Апостол, Иван Сулима, Иван Максимович, Дмитро Горленко, атаманы Гамалия, Палий и многие другие войсковые, козачьи и гражданские старшины не приняли на веру и к сердцу призыв своего гетмана. А ведь эти люди были далеко не трусы, с душой и сердцем не очерствевшим в сопереживаниях за свою отчизну. Рядовое козачество, тем более не хотело воевать за ниспосланную на их голову «Шведщину». В итоге лишь два Компанейских Полка и Старшины Генеральские остались под гетманским бунчуком. Хотя все предполагалось иначе. К слову, в конце сентября того же 1708 года между местечком Пропойским и деревнею Лесною, что над рекою Сожью в Белоруссии, Меньшиков в присутствии своего Государя Петра I наголову разбил корпус и обоз генерала Левенгаупта, спешащего на помощь Карлу XII, при почти равных силах. Но, чтобы сия виктория произошла, Петр I принял чрезвычайные меры. Вот еще одна цитата из сочинения Георгия Конисского: «И как войска Великороссийские от сильного и нечаянного нападения Шведов на месте сражения не устояли, а смешавшись побежали, то Государь сам собрав и выстроив их по прежнему, поставил позади фронта и по флангам Малороссийских Козаков, с строгим повелением рубить саблями и колоть копьями всех тех, кои во время сражения подадутся назад, ни щадя ни кого, ни самого его, Государя, когда он впадет в сию слабость» (Г. Конисский. История Русов. С. 205). Мазепа такой решительности в битве под Полтавой так и не проявил. По сути, стоял и выжидал исход боя в обозе. Хотя бунчук великого гетмана в разгар сражения мог бы повлиять на настроение малороссийских козаков, идущих под стягами российского царя.