История любви

Он почувствовал себя неживым. Жади кивнула. На ее ресницах блестели слезы…

Лукас поспешил на кухню. Жади нервно вздрогнула: в сумочке не вовремя зазвонил ее сотовый телефон. Муж словно выследил неверную…

— Алло, Саид, ты в Рио? — шепотом спросила она, отойдя к окну.

— Нет, я еще в Сан-Пауло. Я не смогу вернуться сегодня, а мы ведь приглашены к Феррасам…

— Ничего, я попрошу Мохаммеда извиниться перед ними, — Жади пугливо оглядывалась.

— Мохаммеду нужно обязательно пойти на ужин. И я хочу, чтобы ты тоже пошла, как мой представитель. Я подумал о твоих словах… Пожалуй, ты права. Я больше не хочу жить прошлым, не хочу, чтобы оно влияло на нашу жизнь… Я верю тебе, мне больше незачем проверять тебя, — Жади устало закрыла глаза. — Я люблю тебя, очень люблю… Что с тобой? Ты меня слышишь?..

— Слышу… До завтра, я тоже люблю тебя… — Жади опустила сотовый в сумочку.

Вернулся Лукас со стаканом воды.

— Хотел найти лед, но, увы, я из тех, кто забывает оставлять формочки с водой в морозилке.

Их разделял диван. Они стояли довольно далеко друг от друга, растерянные и неловкие. Жади взяла стакан и поставила его на стол, не сделав ни глотка.

— Спасибо, — холодно поблагодарила она. — Я ненадолго. Меня ждут… Я обещала дочери показать дом, где жила с мамой.

— У меня тоже скоро совещание, и мне придется все время поглядывать на часы.

Оба пытались выдавить из себя что-то вроде улыбки. Абсолютно не понимая мыслей друг друга, они пытались поддерживать совершенно бессмысленный разговор.

Я всю жизнь мечтала о нем, мечтала об этой встрече, но, увы… — подумала Жади, глядя на Лукаса.

— Отец передает мне бразды правления компанией, это очень сложный для нас период…

Я для него лишь приключение в середине рабочего дня, — сделала вывод Жади.

— Скоро он полностью передаст компанию в мои руки, я ведь говорил тебе?

Экзотика, о которой можно рассказать друзьям, — мысленно заключила она, не слушая Лукаса.

Как мне хочется обнять и поцеловать ее… Как мы далеки друг от друга…. — подумал он.

— Что с тобой? — спросила Жади, когда вновь повисло напряженное молчание.

— Столько времени прошло… Я только сейчас осознал, сколько прошло времени… По-твоему, я очень изменился?

— Все очень изменилось, Лукас… Все…

— Я пытаюсь найти в тебе ту девочку, которой ты была тогда… Которая бежала с распущенными волосами по городу от дяди Али, чтобы встретиться со мной… Ту девочку, которая говорила, что я ее судьба, и что никто и ничто не может изменить предначертанное Аллахом… Которая танцевала для меня в развалинах… Где она? — в глазах Лукаса теплилась надежда, но во взгляде Жади было больше боли и разочарования, чем тепла.

— Она потерялась в пустыне, еще более огромной, чем Сахара, если считать по времени, — голос Жади стал мягче. — Потерялась вместе с теми глупостями, что говорила. Ты, наверное, со смехом вспоминаешь обо всем этом?

— Я?! — Лукас опустил голову и закусил губу.

— Мы были глупыми детьми. Ты говорил, что бросишь все: отца, компанию, что переедешь в Марокко, станешь мусульманином и будешь работать вместе с дядей Али. Помнишь? — в глазах Жади стояли слезы. На лице застыла вымученная и горькая улыбка. Лукас ответил ей такой же искаженной улыбкой. — Представляешь, ты в марокканской одежде идешь по городу, с дядей Али, чтобы купить верблюдов?.. Ты, наверное, со смеха умираешь, когда вспоминаешь об этом…

— Меня так мучила совесть… Я боялся, что мог навредить тебе.

— Да нет, Лукас… Я тоже выросла. В юности мы склонны все драматизировать, преувеличивать. Мы говорим: все или ничего, середины не признаем. Нам кажется, что если нам не позволяют выйти замуж за любимого, то жизнь кончена.

— Да…

— Не беспокойся, я повзрослела. Теперь я по-другому смотрю на жизнь. Наверное, ты тоже смотришь на все иначе.

— Конечно, но я говорил о том, как в порыве чувств пришел к твоему дому и стал стучать в окно, помнишь? — Лукас явно нервничал и снова поправлял галстук.

— Разумеется, — все тем же холодным голосом ответила Жади.

— Меня очень мучила совесть при мысли о том, что я мог бы расстроить твой брак, и тебе бы пришлось расплачиваться за это наказанием плетьми, о которых говорил дядя Али.

— Вот сумасшедший… — Жади опустила глаза и улыбнулась.

— А все из-за моей инфантильности, из-за мальчишеской дури, из-за ошибки юности, как ты говоришь.

— Хорошо, что мы не причинили друг другу вреда… Остались лишь забавные воспоминания… Приключение, о котором мы вспоминаем со смехом…

Лухас отвернулся, чтобы не выдать себя.

Они стояли не очень близко, их разделяли два-три метра. Но они были куда дальше друг от друга, потому что их разъединяли бесстрастные фразы, воспоминания об обидах, неуверенность друг в друге. И только взгляды и слезы всё еще напоминали о том, что они близки, что изменилось все, и не изменилось ничего… И любовь еще не угасла…

Лухас предложил Жади сесть и отошел в сторону. Опять повисла мучительная пауза. Оба едва сдерживали слезы. Лукас сел на другой край дивана.

— Как ты живешь, ты счастлив? — прервала Жади тягостное молчание.

Лукас посмотрел вверх.

— Можно сказать, что я реализовал себя…