История любви леди Элизабет

В отличие от других платьев Элизабет, которые почти все были пастельных тонов и с высокой талией, это было голубое, цвета сапфира, намного необычнее и соблазнительнее старых. Полосы голубого шелка стекали с плоского банта на ее левом плече и опускались до пола, оставляя другое плечо обнаженным. Несмотря на то, что платье было всего лишь прямым куском шелка, оно выгодно подчеркивало ее фигуру, обрисовывая грудь, и можно было догадываться, какая тонкая талия скрывалась под ним.

– Я думаю, – наконец, сказала Берта, – удивительно, что миссис Портер заказала для вас такое платье. Оно ни капельки не похоже на другие ваши платья.

Элизабет взглянула на нее с веселой заговорщической улыбкой, натягивая перчатки цвета сапфира, которые закрывали руки выше локтей.

– Это единственное, которое не выбрала миссис Портер, – призналась она, – и Люсинда тоже его не видела.

– Не сомневаюсь.

Элизабет снова повернулась к зеркалу и нахмурилась, изучая свое отражение.

– Другим девушкам едва ли есть семнадцать, а мне будет восемнадцать через несколько месяцев. Кроме того, – объяснила она, взяв браслет с сапфирами и бриллиантами, принадлежавший ее матери, и застегивая его поверх перчатки на левом запястье, – как я пыталась объяснить миссис Портер, платить столько за платья, которые нельзя носить на следующий год, – зря тратить деньги. Это платье я смогу носить, даже когда мне будет двадцать.

Берта сделала большие глаза и покачала головой, от чего затряслись ленты на ее чепце.

– Сомневаюсь, что виконт Мондевейл захочет, чтобы вы надевали одно и то же платье больше двух раз, не говоря уже о том, что позволит вам износить его, – сказала она, наклонившись, чтобы расправить подол голубого платья.

Глава 5

Напоминание Берты, что она фактически просватана, произвело на девушку явно отрезвляющее действие, и это настроение сохранялось, пока она подходила к лестнице, ведущей в бальный зал. Перспектива встречи с мистером Яном Торнтоном больше не заставляла биться ее пульс быстрее, и Элизабет запретила себе сожалеть о его отказе танцевать с ней или даже думать о нем. С естественной грацией она спускалась в зал, где танцевали пары, но, казалось, большинство, собравшись в группы, болтали и смеялись.

Не дойдя несколько ступеней, Элизабет на мгновение остановилась, чтобы осмотреть зал и найти место, где собрались ее подруги. Она увидела их всего лишь в нескольких ярдах, и когда Пенелопа помахала рукой, подзывая ее, Элизабет кивнула и улыбнулась.

Улыбка не покинула еще ее губ, когда она посмотрела в другую сторону и застыла, встретившись взглядом с парой удивленных янтарных глаз. Стоя в группе мужчин у подножия лестницы, Ян Торнтон пристально смотрел на нее, рука с бокалом, который он подносил к губам, застыла в воздухе. Дерзкий взгляд охватил ее от блестящих золотистых волос, задержавшись на груди и бедрах, до кончиков атласных голубых туфелек, затем быстро вернулся к лицу, и его глаза улыбались, выражая откровенное восхищение. Как бы в подтверждение этого, он чуть приподнял бровь и поднял свой бокал, сделав едва уловимый жест тоста, прежде чем выпить вино.

Каким-то образом Элизабет удалось сохранить спокойное выражение лица, пока она продолжала грациозно спускаться с лестницы, но сердце предательски билось с удвоенной силой, а в голове все смешалось. Если бы какой-то другой мужчина смотрел на нее или вел себя по отношению к ней, как только что Ян Торнтон, она бы возмутилась, или ей стало бы смешно, или то и другое вместе. Вместо этого улыбка в его глазах, шутливый чуть заметный тост вызвали у нее чувство, как будто их соединял какой-то личный тайный сговор, и она улыбнулась ему в ответ.

Лорд Хауэрд, кузен виконта Мондевейла, ждал внизу у лестницы. Городской человек, с приятными манерами, он никогда не был среди ее поклонников, но стал чем-то вроде друга, и всегда был готов сделать все, чтобы способствовать успеху виконта Мондевейла.

Рядом с ним стоял лорд Эверли, один из наиболее решительных претендентов на руку мисс Камерон, отчаянный красивый молодой человек, который, как и Элизабет, наследовал титул и земли еще в юности. Но в отличие от нее, он наследовал вместе с ними и деньги.

– Послушайте, – воскликнул лорд Эверли, подавая руку Элизабет. – Мы слышали, что вы здесь. Вы очаровательны сегодня.

– Очаровательны, – повторил лорд Хауэрд. С многозначительной усмешкой глядя на протянутую руку Томаса Эверли, он сказал: – Эверли, обычно просят даму оказать честь, разрешив сопровождать ее, а не выставляют на ее пути свою руку. – Повернувшись к Элизабет, поклонился и сказал: – Разрешите? – и предложил руку.

Элизабет засмеялась, и поскольку она была просватана, позволила себе нарушить незначительное правило этикета.

– Конечно, милорды, – ответила она и предложила каждому свою, затянутую перчаткой руку. – Я надеюсь, вы цените, как далеко я захожу, чтобы помешать вам обоим подраться, – пошутила Элизабет, когда они повели ее в зал. – Я похожа на старую даму, слишком слабую, чтобы ходить без того, чтобы кто-то не поддерживал ее в прямом положении с обеих сторон.