История Лизи

– Если будешь продолжать в том же духе, мне завтра же придется вернуть тебя в «Гринлаун». Закрой глаза.

– Уже закрыла.

Лизи последовала ее примеру. На мгновение увидела огромную голову, которая и была-то не головой, а пастью, соломинкой, воронкой, ведущей в темноту, заполненную непрерывно вращающейся дурной кровью. И она еще слышала доносящийся из этой темноты крик Джима Дули, но крик был совсем уже тихим, и на него накладывались другие крики. С невероятным усилием Лизи отмела эти образы и звуки, заместила их «картинкой» большого письменного стола и голосом старины Хэнка (кого же еще?), поющего «Джамбалайю». У нее еще было время подумать о том, как с первой попытки ей и Скотту не удалось вернуться обратно, хотя очень хотелось, потому что длинный мальчик был совсем близко, подумать о том,

(Это афган, Лизи… Я чувствую, что он держит нас здесь)

что он сказал в тот момент, удивиться, что последняя мысль заставила ее вспомнить Аманду, с таким вожделением смотрящую на парусник «Холлихокс» (прощальный взгляд, иначе не сказать), а потом время истекло. Вновь она почувствовала что-то похожее на порыв ветра, и лунный свет исчез. Она это знала даже с закрытыми глазами. Возникло ощущение короткого, резкого падения. Они перенеслись в кабинет, где стояла кромешная тьма, потому что Дули вырубил электричество, но Хэнк Уильямс все-таки пел: «Моя Ивонн, сладчайшая моя…» – потому что даже с вырубленным электричеством старина Хэнк желал сказать свое последнее слово.

12

– Лизи? Лизи!

– Анда, ты меня раздавишь, скатись с…

– Лизи, мы вернулись?

Две женщины лежали в темноте на ковре кабинета.

«Десятками шли они к Ивонн…» – доносилось из соседней комнаты.

– Да, но если ты не скатишься с меня, я не смогу дышать!

– Извини… Лизи, моя рука под тобой…

Лизи удалось повернуться на бок. Аманда вытащила руку, а мгновением позже ее вес перестал давить на грудь Лизи. Лизи сделала глубокий (и чертовски приятный) вдох. А когда выдохнула, Хэнк Уильямс оборвал песню на полуслове.

– Лизи, почему здесь так темно?

– Потому что Дули вырубил электричество, помнишь?

– Он вырубил свет, – логично уточнила Аманда. – Если бы он вырубил электричество, телевизор бы не работал.

Лизи могла бы спросить Аманду, а почему телевизор столь внезапно прекратил работать, но не стала. Обсудить следовало совсем другие вопросы. Да и дел хватало.

– Пошли в дом.

– Я на сто процентов «за». – Пальцы Аманды нащупали локоть Лизи, спустились вниз по руке, ухватились за ее пальцы. Сестры поднялись. Аманда добавила уже более уверенно: – Ты уж не обижайся, Лизи, но сюда я, наверное, уже никогда не приду.

Лизи понимала, что сейчас чувствовала Аманда, но ее отношение к кабинету Скотта изменилось. Раньше кабинет пугал ее, двух мнений тут быть не могло. Два долгих года продержал ее на расстоянии вытянутой руки. Но она полагала, что главная работа, которую предстояло здесь сделать, уже позади. Они с Амандой выпроводили из кабинета дух Скотта, вежливо и (время покажет, но она в этом практически не сомневалась) окончательно.

– Пошли в дом, – повторила она. – Я приготовлю шоколад.

– А может, начнем с глоточка бренди? – с надеждой спросила Аманда. – Или безумные женщины не пьют бренди?

– Безумные не пьют. А мы выпьем.

Держась за руки, на ощупь они добрались до лестницы. По пути Лизи остановилась только раз, на что-то наступив. Наклонилась, подняла стеклянную, толщиной в дюйм, полусферу. Поняла, что это одна из линз очков ночного видения Дули, бросила на ковер, лицо перекосило от отвращения.

– Что такое? – спросила Аманда.

– Ничего. Я начинаю что-то видеть. А ты?

– Чуть-чуть. Но не отпускай мою руку.

– Не отпущу, дорогая.

По лестнице они спускались бок о бок. На это ушло больше времени, зато они чувствовали себя в полной безопасности.

13

Лизи достала из буфета самые маленькие стаканы для сока и в каждый плеснула бренди из бутылки, которую нашла в глубине бара, стоявшего в столовой. Подняла стакан и чокнулась с Амандой. Они стояли у разделочного столика в кухне. Горели все лампы, даже маленькая, с гибкой стойкой в углу, где Лизи обычно подписывала чеки, садясь за школьный письменный стол.

– Прямо в рот, – начала Лизи.

– Прямо в рот, – продолжила Аманда.

– Никуда он не свернет, – закончили они вместе и выпили.

Аманда наклонилась и шумно выдохнула. Когда распрямилась, на ее бледных щеках распустились звезды румянца, красная полоса появилась на лбу, алая точка – на переносице. В глазах стояли слезы.

– Чертово дерьмо. Что это было?

Лизи, горло которой горело, как лицо Аманды, взяла бутылку, всмотрелась в этикетку.

– Бренди «Звезда». Произведено в Румынии.

– Румынское бренди? – в ужасе переспросила Аманда. – Такого не бывает. Где ты это взяла?

– Подарок Скотту. Ему вручили бутылку после того, как он что-то там сделал… что именно, не помню, но вроде бы ему подарили еще и набор авторучек.

– Должно быть, это яд. Вылей все в раковину, а я буду молиться, чтобы мы не умерли.

– Вылей сама. Я сварю шоколад. Швейцарский. Не из Румынии.

Она начала поворачиваться, но Аманда коснулась ее плеча.