История магии и оккультизма

Стоило дьяволу набрать силу, как все эти пережитки старинных верований, крестьянские забавы и невиннейшие сказки тотчас же стали считаться сатанинскими, а женщины, сведущие в древних преданиях и причастные к вековым магическим традициям, превратились в ведьм, или злых фей, как называют их в старых легендах. Традиционные праздники — друидический канун Майского дня, Вакханалии, празднества Дианы и т. д. — стали ведьмовскими шабашами. А метла — символ священного очага — сохранив старую сексуальную символику, сделалась теперь орудием зла. Древние сексуальные ритуалы, призванные пробуждать плодородие земли, теперь воспринимались как бесстыдный разгул запретных плотских желаний.* Промискуитет — пережиток общинных традиций, куда более древних, чем Ветхий Завет, — представлялся судьям попранием священнейших законов. Но крестьяне относились ко всем этим старинным традициям совершенно иначе. В конце концов, господа сами учили их не ревновать: жена или дочь крепостного в любую минуту могла оказаться в постели сеньора. Тех, кто вместе с ним приходил на тайные ночные сборища, крестьянин воспринимал как равных и готов был делиться с ними всем, что имеет; это было для него так же естественно, как для туземца-островитянина южных морей. Разве можно считать извращением этот невинно-первобытный обычай? На шабаше человек был волен поступать в согласии со своими желаниями. Только здесь он избавлялся от вечного страха; только здесь он обретал некое достоинство, некое чувство свободы. Он давал выход своим страстям, не опасаясь вмешательства церкви, желавшей властвовать даже над человеческими чувствами. «Если это сатанизм, — рассуждал крестьянин, — то я присягну Сатане».

Шабаш и ведьмы существовали благодаря тому, что в Европе все еще оставались люди, не желавшие расставаться со свободой. Эти угнетенные люди тянулись к древним богам, потерпевшим поражение в битве с Богом христианства, — к своим товарищам по несчастью. Мы часто упускаем из виду, что новая религия поначалу оказалась совершенно чуждой для Европы: корни старых крестьянских традиций здесь были чрезвычайно глубоки. Недовольство, возбуждаемое христианской религией, главным образом проистекало из ощущения, что это — чужая вера, занесенная из дальних краев, с Востока. Подспудная неприязнь к ней сохранилась до наших времен, когда европейские народы, отринув тысячелетнюю историю христианства, возвращаются к древним языческим обычаям, восстанавливая связь с землей, на которой жили их предки.

Гонения порождали оппозицию и вдыхали новые силы в вождей этой оппозиции. Так Сатана, олицетворявший природу, свободу и ненависть к сложившемуся общественному порядку, превратился в фигуру политическую. В законодательстве христианских стран — как католических, так и протестантских, — ведьмовство считалось уголовно наказуемым преступлением; такого же мнения придерживались и правители государств. Везде, откуда доносился голос свободы, везде, где появлялись оригинальные идеи, власти обнаруживали происки Сатаны.

В средние века, когда еще была жива вера в возможность создания идеального порядка и единства в христианском мире, гонения на ведьм имели относительно мягкие формы. Но со временем общественный порядок нарушался все чаще, и отчаявшиеся правители бросили все силы на то, чтобы отстоять приоритеты религии и государства. Сожжение ведьм превратилось в чудовищные оргии. Авторитет Церкви пошатнулся, но Реформация не принесла ведьмам облегчения. Кальвинисты объявили, что всякое счастье греховно.* В кальвинистской Шотландии судьи свирепствовали пуще прежнего, но их суровые идеалы были обречены на поражение в борьбе с той привлекательностью, которой обладала для большинства людей «запретная» природа. Поначалу робко и бессистемно, а затем все увереннее исследования природного мира формировали новую цивилизацию, предтечами которой мы вправе назвать знахарок с их целебными травами и простыми, но подчас на удивление эффективными снадобьями.

4. Ведьма

В своей книге о непостоянстве злых духов и демонов Пьер де Ланкр (ум. 1630) дает подробное описание всех занятий ведьм на шабаше. Материалом для этой книги послужили признания обвиненных в ведьмовстве. В 1603 году в суд города Бордо поступила жалоба на разгул ведьмовских козней в районах Байонны и Лабура. Расследование поручили Пьеру де Ланкру, и он превосходно справился с этой деликатной задачей. В 1609 — 1610 гг. тюрьмы были недостаточно велики и не могли вместить всего множества ведьм, обвиненных этим королевским советником. Будучи человеком образованным и покровителем изящных искусств, де Ланкр элегантно описал все эти события в своей книге, которой Жан д'Эспанье, его друг и временный сотрудник, предпослал прекрасную латинскую поэму.