История магии и оккультизма

Мудрецы учат нас неложно:
Два могучих льва — лев и львица
Рыщут в темной, мрачной долине.
Мастер должен поймать их,
Хоть они и быстры, и свирепы,
И с ужасным и диким нравом.
Если кто умом и смекалкой
Их заманит в ловушку и свяжет
И введет в тот же лес дремучий,
О таком справедливо и честно
Скажем мы: заслужил он по праву
Похвалу и честь перед всеми,
Ибо мудростью превосходит
Умудренных в делах мирских.

Два льва — это снова символы души и духа. После того, как они будут пойманы, — говорит Лямбшпринк, — «следует объединить их в их собственном теле». Когда человек достигнет совершенства, его душа и дух должны слиться воедино.

…В том лесу есть гнездо,
А в гнезде том — птенцы Гермеса;
Первый вечно стремится к небу,
А второй и в гнезде доволен;
Но покинуть гнездо не дано им,
Их связуют, как мужа с женою,
Неразрывные узы брака.
Так и мы всечасно довольны,
Что орлицу мы держим крепко,
И за то восхваляем Бога.

Дух стремится к Богу, но его удерживает тело. Точно так же ртуть должна многократно подвергаться возгонке: «устремляться к небу» и «возвращаться в гнездо», пока наконец не будет достигнуто состояние фиксации. Алхимик продвигается к своей цели медленно, как улитка. Дух и тело должны слиться воедино в гнезде, т. е. в сердце. «Ритор стал консулом».

Да, я был родом незнатен,
Пока не поднялся высоко.
Достичь горделивой вершины
Судили мне Бог и природа.

Мастер сумел отделить душу и дух от тела, с которым они были слиты. Теперь он познал себя! Душа и дух, юный король и крылатый старец, взошли на вершину горы-тела. Но еще не разрешен конфликт между отцом (телом) и сыном (душой). Сын тоскует по отцу, и отец не может жить в одиночестве. Должен быть заключен новый союз. Дух объединит душу и тело и не покинет их во веки веков. «Когда сын входит во дворец своего отца, дворец наполняется радостью». И наконец свершается мистическое единение.

Мой сын, без тебя я был мертв,
Я жил в бесконечном страхе.

Ты вернулся, и я оживаю,

И грудь моя полнится счастьем.
Но лишь сын в дом отца вошел,
Как отец прижал его к сердцу
И на радостях проглотил…

По завету Гермеса Трисмегиста, сын взошел на небеса и, «восприняв силу высших областей мира», снова спустился на землю. Последняя из приведенных аллегорией Лямбшпринка означает, что отец и сын объединяются в духе, «дабы пребыть так вовеки».

Здесь в обратном порядке разворачивается библейская история пришествия и вознесения Христа: сын возвращается на землю, чтобы вечно пребывать на ней. Гермес Трисмегист утверждает: что наверху, то и внизу. Однако земные события следует понимать не как точную копию небесных, а как их зеркальное отражение. Мудрец и ученый беседуют под древом познания, ветви которого — солнце, луна и планеты. Верхний треугольник — это душа, дух и тело вселенной. Нижний треугольник изображен перевернутым. Три вещества, обозначенные символами в его углах, олицетворяют тройственную природу человека. Базиль Валентин, в книге которого приведена эта гравюра, помещает планету Меркурий(на вершину древа и отмечает его восьмиконечной звездой (в отличие от других планет, обозначенных семиконечными звездами). Восьмилучевую звезду в качестве эмблемы мы находим еще в трактате Клеопатры. Восьмерка напоминает гностическую огдоаду — группу из восьми верховных небесных сил, фигурирующую в системах Василида и Валентина. Согласно Плутарху, это число — символ вселенной; Плутарх сообщает, что в основе пифагорейского космоса лежит удвоенная четверка. Говоря о восьми небесных сферах, окружающих Землю, Тимофей вспоминает древнюю поговорку: «Восемь — суть всё». Эратосфен (276 — 196 гг. до н. э.) объявляет, что восьмерка суть «два полюса каждого из четырех элементов, создающие устойчивость — химическую, например, или умственную».