История магии и оккультизма

Герметическую картину мира можно обрисовать на основе схемы, разработанной Томасом Нортоном (ум. в 1477 г.), которая, как иногда предполагают, является не только планом вселенной, но и чертежом идеальной алхимической печи. Ее топка — Сатана, нижний прямоугольник, заключающий в себе хаос, бездну, тьму и т. п., то есть, согласно Библии, мир до начала творения. Царство Сатаны венчает треугольник, символизирующий сотворенный мир. Он разделен на четыре малых треугольника, обозначающих землю, воду, воздух и небеса. В центре большого треугольника находится человек. Он расположен посередине между бездной и небесами, поскольку его душа и дух сопричастны божеству. Вершина большого треугольника достигает божественных небес, названных «mundus archetypus» («архетип мира»). В центре небес размещен Бог — бесконечное благо. Конечное благо представляют собой нижние трехчастные небеса. Это небо ангелов, небо природных стихий и небо эфира, концентрическими окружностями охватывающие четырехчастный треугольник сотворенного мира. Углы треугольника — это сера, соль и ртуть (тело, душа и дух). Иерархическая структура вселенной на этом плане подобна «архитектуре мира» древних египтян, персов и вавилонян.

Трактат Нортона начинается так:

Удивительнейший магистерий и архимагистерий — тинктура [философский камень] священной алхимии, чудесной науки тайной философии, единственный в своем роде дар, ниспосланный человеку по милости Всемогущего, дар, который люди обретали не трудами рук своих, но лишь через откровение — и через наставления учителей. Его нельзя ни купить, ни продать; он вручается единственно по милости Бога достойным людям и совершенствуется долгими трудами и течением времени.

Ни в чертеже Нортона, ни в тексте его трактата мы не найдем ничего, помимо общих мест. Здесь нет никаких предположений о том, как должен протекать процесс изготовления философского камня. Перед нами одни лишь аллегории — и никаких сведений о весах ингредиентов, промежутках времени, температурном режиме и прочих технических параметрах. Подобные «мелочи» адепту предстояло выяснить самостоятельно. Если он терпел неудачу, то мог передать сыну хотя бы то немногое, что ему удалось открыть; в результате плоды алхимических усилий часто передавались из поколения в поколение и постепенно накапливались.

Оказавшись более откровенным, чем обычно, алхимический трактат справедливо возбуждал подозрения. В «Завещании Кремера», немногословном трактате XIV века, описывается серия чрезвычайно странных процедур: «Бери воду неоскверенного юноши, после его первого сна на протяжении трех или четырех ночей, пока не наберешь три пинты… Добавь два стакана очень крепкого уксуса, две унции негашеной извести, пол-унции живой воды, приготовленной по описанному выше способу. Помести смесь в глиняный горшок и поставь его на перегонный куб, или сосуд для дистилляции, etc.». Этот процесс иллюстрируется простеньким рисунком. Уж не в том ли состоит великая тайна, что специально подготовленные серу и ртуть следует выпарить в «чрево» сосуда и выпустить пар через трубу? Как именно подобает поступить с этой испарившейся смесью, не вполне ясно, ибо понять, что делает маленький алхимик на вершине холма, невозможно. Рядом с ним стоит сам Кремер, аббат из Вестминстера, облаченный в широкий плащ. Силуэт его похож на очертания соседнего холма. Уверенным жестом Кремер указывает на свое изобретение. Была ли ему ведома тайна? Ни в коем случае! Никакого аббата Кремера из Вестминстера не существовало на свете. Этот бенедиктинец — всего лишь плод фантазии некоего анонимного адепта.