История магии и суеверий от древности до наших дней

Если сравнить явления истерогипноза с описанными выше припадками большой истерии, то мы заметим большое сходство. Когда каталептик исполняет ряд поступков, связанных с определенным внушенным ему чувством, то невольно вспоминается о третьей стадии большой истерии, в которой действия индивидуума также определяются известным чувством. Точно так же та степень сомнамбулизма, где к индивидууму возвращается память в полном объеме, может быть сравниваема с четвертым периодом припадка, когда истеричный столь обстоятельно излагает события прежних времен. Эти аналогии основаны не на случайном сходстве или не на общности несущественных, второстепенных подробностей, но, как доказывает Жане, на полном тождестве, что еще десять лет ранее утверждал Питр. Истерия и истерогипноз не суть ветви одного ствола, как полагала школа Сальпетриер, но тождественные состояния; истерогипноз есть искусственно вызванный припадок истерии, отличающийся от естественного только тем, что он намеренно произведен определенным лицом, гипнотизером, по отношению к которому, и только к нему одному, истеричный проявляет свою восприимчивость к внушению, тогда как в обычном припадке нет гипнотизера, поэтому субъект вращается в сфере, ограниченной пределами его собственного сознания. Сильные эффекты прошедших дней и другие воспоминания выступают вперед и служат исходной точкой оригинальных явлений, наблюдаемых при большой истерии. В истерогипнозе восприимчивость сохраняется по отношению к гипнотизеру. То же до известной степени можно сказать и о естественных припадках. Для тех, кто часто гипнотизировал истеричку, нетрудно в третьем и четвертом периодах овладеть индивидуумом и руководить дальнейшим ходом припадка по своему усмотрению, как будто он был вызван искусственно: можно, например, изгнать устрашающие галлюцинации и заменить их веселыми образами.

Итак, если истерогипноз есть только искусственно вызванный истерический припадок, то во время естественного припадка истерии при благоприятных условиях может происходить такое же изменение личности, как и при сомнамбулизме. Уже все психическое состояние истерички в четвертом периоде припадка, постоянный разговор о событиях прежних дней намекают на возможность такого явления; однако констатировать его очень трудно, если не удастся войти в сношение с пациентом. Впрочем, иногда это состояние может длиться настолько долго и быть настолько очевидным, что изменение, проявляющееся во всем характере и поведении данного индивидуума, становится заметно даже для всех окружающих. Человек в течение целых недель и месяцев может находиться в сомнамбулическом состоянии и потом вдруг, вследствие какого-нибудь обстоятельства, возвратиться в нормальное. Такое лицо проявляет вполне двойное сознание. Обыкновенно нормальное состояние называется первичным, сомнамбулическое – вторичным. Один из выдающихся в этом отношении случаев есть описанная Этьеном Азамом Фелида X.

Я вкратце изложу ее историю, чтобы показать, насколько велико совпадение между тем, что наблюдается у нее, и описанными выше явлениями гипнотического сомнамбулизма.

Фелида родилась от здоровых родителей. В 13 лет у нее обнаружились первые симптомы истерии, а через полтора года появились припадки истерического сомнамбулизма. Она почувствовала боль в висках, погрузилась в летаргию (гипнотический обморок Жане) и через десять минут проснулась во вторичном состоянии, длившемся два часа, а затем, после нового обморока, возвратилась в первичное положение.

С течением времени припадки стали реже, но вторичное состояние сделалось продолжительнее. Когда ей было 32 года, то последнее продолжалось около трех месяцев, прерываясь нормальным первичным на несколько часов. Память ее представляла все вышеуказанные характерные особенности, свойственные гипнотическому сомнамбулизму. Вторичная, или сомнамбулическая, ее личность хорошо помнила события обоих своих состояний, но первичная, или нормальная, не помнила о том, что она делала в сомнамбулическом периоде. Поэтому краткие проблески нормального состояния в последние годы были ей очень неприятны, так как во время их она забывала все то, что происходило в течение месяцев ее вторичного состояния. Вторичная личность была для нее в самом деле более совершенной, чем первичная, что отражалось и на ее характере. В нормальном периоде она была меланхолична, замкнута, молчалива, жаловалась постоянно на боли, вообще была исключительно занята собой и мало обращала внимания на окружающее. В сомнамбулизме она была весела и беззаботна, не любила работать и занималась больше туалетом, но, с другой стороны, выказывала больше любви и ласки к детям и родным. Таким образом, несомненно, в одном человеке жили две психические личности.