История магии и суеверий от древности до наших дней

«Все стремления демонов и нечистых духов направлены на то, чтобы уничтожить Царство Божие и погубить людей. С этой целью они при помощи кажущихся чудес и оракулов внушили людям безумную мысль, что они – демоны – боги. Так создали они язычество с его мифологией и культом. Они же положили начало магии, гаруспициям, некромантии, искусству авгуров и астрологии. Кроме того, они всевозможными другими способами готовят погибель людям; но христианину нечего их бояться, напротив, дьявол со своими демонами беспрестанно должен страшиться христиан, которые имеют власть не только изгонять их отовсюду, но и заставлять их называть свои имена и сознаваться, что они не боги, хотя им и поклоняются в храмах (как языческим богам)».

В таком же роде выражаются и другие Отцы Церкви, в том числе Аврелий Августин, мнения которого в течение нескольких столетий пользовались величайшим влиянием в христианской церкви.

Итак, мы видим, что христиане признавали существование магии, но считали ее дьявольским искусством. Поэтому христианская церковь решительно воспрещала колдовство, сколько ради зла, которое оно могло причинить, столько же ввиду того, что при этом нельзя было обойтись без идолопоклонства, без помощи демонов. Это неоднократно выражалось в постановлениях церковных соборов, например Эльвирского в 305 и 306 годах и Анкирского в 314 году.

Как же относилась в это время к таким вопросам наука? Единственная наука, о которой тут может идти речь, – это философия, так как естественные науки были в то время еще настолько малоразвиты, что не могли иметь никакого решающего значения в такого рода проблемах. Правда, естественные науки сделали большие успехи под покровительством Птолемеев в Александрийском мусейоне, где занимались врачебной наукой, прикладной математикой (астрономия, математическая оптика) и химией в форме алхимии; но все эти науки находились еще в младенческом состоянии и не могли содействовать разрешению вопросов о демонах и колдовстве. Философы, напротив, старались разрешить этот вопрос и пришли к такому же результату, как и Отцы Церкви, что было весьма естественно, так как и многие из Отцов Церкви, как, например, Климент Александрийский, Ориген и Афанасий, были выдающимися философами; языческие же философы основывали свои положения на учении Пифагора и Платона.

Платон сделал решительный шаг, отвергнув многочисленных богов древней греческой религии и признав их чисто фантастическими образами. Взамен их он предположил Творца мира, Строителя, от которого мир получил свое начало и который всем управляет и руководит. Это воззрение удержалось, хотя и с некоторыми изменениями, в позднейших философских школах; но наибольшего развития философский монотеизм впервые достиг лишь в учении Филона Александрийского, жившего во времена Христа. Филон был еврей и внес в греческую философию возвышенное представление об Иегове. По его учению, Бог настолько выше всего конечного, что ему невозможно приписывать свойства, присущие земным существам: «Мы можем только сказать, что Бог есть, но что Он такое?»

Затем, так как со стороны столь возвышенного Божества нельзя себе представить непосредственного вмешательства в мир, то должны существовать посредники между Богом и миром, ангелы и демоны, исполняющие божественные повеления. Эта идея получила дальнейшее развитие в так называемой неоплатонической школе, самыми выдающимися представителями которой были Плотин, Порфирий и Ямвлих. В особенности последний привел учение об ангелах и демонах в законченную систему, установив целый ряд степеней для богов и демонов, подчиняющихся высшему Божеству. Можно подумать, что эта система заимствована им у халдеев: подобно им, он признает 12 высших богов и 72 низших; затем следуют ангелы, демоны и герои. Это учение снова дало прочную опору мантике и искусству заклинания, и вряд ли можно сказать, что философы были свободнее от страха перед демонами, чем необразованные язычники. Так, например, неоплатоники предписывали своим ученикам множество разных обрядов, как то: очищение, воздержание от мясной пищи, безбрачие и т. п. В соблюдении этих обрядов они видели условие нравственной жизни, а также средство для избавления от преследований демонов, так как путем подавления своих земных потребностей они надеялись усвоить себе высшую, божественную природу.