История Марго

– В некоторых ролях ваша мать преображалась кардинально, – сказал он.

Я была уверена, что он имеет в виду “Мать”, пьесу о женщине, которая убивает своих детей, – после этой роли карьера Анук пошла в гору и ее имя стало известным за пределами парижского экспериментального театра. Я знала, что эта роль требовала от нее большого труда, потому что она проводила весь спектакль на сцене, уходя только на пару минут, чтобы переодеться.

– Она относится к работе серьезно, – сказала я. – Иногда так вживается в роль, что продолжает играть даже дома. И я вижу, что она не может выбраться из головы своей героини.

– Как это?

Я немного подумала.

– Как будто остаешься с чужим человеком, – сказала я. – Такое же ощущение, как когда краем глаза наблюдаешь за незнакомцем, расхаживающим по твоему дому.

– Наверное, от такого бывает не по себе.

– Да я уже привыкла.

– Вы ею восхищаетесь, – сказал он. Его голос звучал уверенно. – Я это вижу.

– Я ее уважаю, но не хочу быть на нее похожей, – поспешно отозвалась я.

– Это нормально. Вы не хотите быть на нее похожей, потому что она ваша мать.

От улыбки в уголках его глаз залегли складки. Я допила шампанское. Когда Анук пила алкоголь, это было естественно, а мне каждый глоток давался через силу. Мне нравились губы Давида. Они были широкими и слишком яркими для мужчины.

– Могу я сказать вам кое-что по секрету? – спросил он и наклонился ко мне. – Часто, встречая детей знаменитых актеров, я поражаюсь, насколько они обыкновенные. Они или не так красивы, как их родители, или меркнут на их фоне, или в них просто нет искры. Правда, в редких случаях они бывают очень похожими на родителей. Сами они могут этого не осознавать, но в них есть та же незаурядность, то же сияние, которое сразу выделяет их в толпе. Например, Шарлотта Генсбур не отличается классической красотой, и все-таки от нее глаз не отвести.

Давид пристально смотрел на меня. Я ощутила внезапное желание понравиться ему.

– Вы хотите сказать, что я не отличаюсь классической красотой? – спросила я, почти не чувствуя, как шевелятся мои губы.

Он улыбнулся и слегка качнул головой.

– Вы красивы, как и ваша мать, но не настолько ослепительной и грозной красотой. Совсем как Шарлотта.

Мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног. Анук вроде была где-то рядом, но, оглядевшись, я ее не увидела.

– Вижу, вы на короткой ноге с Генсбурами, – сказала я игривым тоном и покраснела, но мне было все равно.

Давид рассмеялся.

– Я хотел сделать вам комплимент, но только смутил вас.

– Вы меня не смутили.

Я заправила прядь волос за ухо.

– Ваш отец тоже актер? – спросил он, оглядывая толпу.

Мой затылок уперся в стену.

– Нет, – сказала я.

– Я был бы не прочь познакомиться с человеком, который женат на знаменитой Анук Лув.

– Мои родители не женаты.

Давид медленно кивнул.

– Я так и думал, что ваша мать не верит в брак. Сейчас ведь принято не жениться, да?

Я была рада, что он истолковал мои слова именно так и не пришел к более очевидному выводу, что мой отец уже женат на другой женщине.

– Я не знаю, что сейчас принято. Я не ищу себе мужа.

Давид засмеялся.

– Вы слишком молоды, чтобы об этом думать. Знаете, я помню, когда прогремела “Мать”, многие стали обсуждать личную жизнь вашей матери. Ходили слухи. Но не помню, чтобы слышал что-то про вас. Она говорила всем, что у нее никого нет.

Интересно, что именно ему известно и какие слухи он имеет в виду.

– Может быть, я плохо помню, – сказал он.

В том году папа перестал преподавать. Он три раза видел Анук в “Матери”. Тогда он еще мог появиться на публике, не вызвав переполох.

– Откуда вы столько знаете о моей матери?

– Тогда все о ней узнали. Она стала сенсацией. Мы всегда поражались, почему на мероприятиях она появляется одна. Видимо, ваш отец ведет очень закрытый образ жизни.

Я заметила, что Давид как бы невзначай высказывает разные предположения и ждет, как я отреагирую. Шампанское ударило мне в голову. Его вопросы взволновали меня. Я хотела рассказать ему кое-что, чего он не знал, хотела, чтобы весь наш мир разошелся по швам. Какое удовольствие – утаивать информацию, которую стремится получить собеседник.

Я загадочно улыбнулась и сказала, что для публичной персоны мой отец ведет на удивление закрытый образ жизни.

Как только эти слова сорвались у меня с языка, я ужаснулась. То, что несколько мгновений назад представлялось мне умным ходом, теперь показалось безрассудством. Я перестала дышать, надеясь вдохнуть свои слова обратно.

Лицо Давида напряглось, он переступил с ноги на ногу, но через мгновение к нему вернулась прежняя безмятежность. Я чувствовала, что он обдумывает мои слова в свете нового открытия. Вокруг звучали громкие разговоры – гости были пьяны и оживленно общались, – но теперь голоса отодвинулись на задний план, и нас словно окутала тишина.

Я увидела, что Анук говорит с режиссером. Скоро она будет меня искать. Нужно идти к ней.

Давид вытащил из кармана карточку и протянул мне.

– Если захотите поговорить, – сказал он. – Надеюсь, наши пути еще пересекутся, мадемуазель Лув.