История марксистской диалектики (Ленинский этап)

В Греции, перефразируя Гегеля, свет ударяет молнией мысли и диалектический разум совершает свой первый исторический шаг. В лице эфесского мудреца Гераклита диалектическое мышление поднялось на высшую ступень своей эпохи, стремясь раскрыть рациональную сущность мирового космоса. Идеи диалектически-рационального понимания мира и самого сознания человека накладывают свой отпечаток на все или почти все мышление времени, включая и его мистифицированные формы поздней греческой, а затем и римской культуры.

Но здесь, в Греции, в развитии человеческого мышления раскрылась чрезвычайно характерная закономерность, присущая ему в течение многих последующих столетий. Диалектические идеи и принципы не стали каноном научного мышления, не получили значения логических начал познания. Эти последние развивались самостоятельной ветвью человеческой мысли и достигли своей вершины в «Органоне» и «Метафизике» великого Стагирита. Значение Органона мышления получили не золотые искры его диалектических идей, рассыпанные повсюду в его сочинениях, а его логические принципы, законы, категории. Именно они составили содержание науки логики, созданной Аристотелем и получившей значение канона для всякого научного исследования и построения дедуктивных рациональных систем на многие века вперед. «Начала» Евклида, созданные столетие спустя, по своей логической структуре могут рассматриваться в качестве геометрического варианта «Органона». Конечно, это частный вариант, отнюдь не исчерпывающий богатства логических идей последнего, но бессмертие Евклидовых «Начал» демонстрирует и бессмертие аристотелевского «Органона».

Функция диалектики как орудия спора, дискуссий получила свое развитие в Греции, что, естественно, было обусловлено и общими социальными основаниями, и уровнем самой диалектической мысли.

Для последующей эпохи характерной явилась тенденция именно использования и применения схоластической логики – «формальной диалектики», по меткому определению Гегеля, в практических целях и интересах римско-католической церкви, для оправдания и создания видимости обоснования ее догматов и утверждений. Принципы аристотелевской логики были трансформированы в систему формальных категорий и лишенных содержания словесных форм, получившую значение квазиабсолютного канона рассуждений, неизбежно подменяющего своими формальными правилами реальный процесс мышления. Эти правила оперировали категориями «за» и «против», устанавливали связи между ними и отношения взаимного исключения, выражающие противоположность элементарных суждений истины и лжи.

Все это вписано в структуру схоластической логики, откуда, однако, не следует, что ее как «формальную диалектику» надо образно представить вслед за Гегелем как «свинью в золотом ожерелье», т.е. как нечто нелепое. В ней налицо конкретизация формального аппарата аристотелевской логики, уточнение смысла и значения ее терминов и определений, построение иллюстративных схем, например логического квадрата. Поэтому ее никак нельзя определять как «нуль истины». Но тем не менее именно формально-схоластический ее характер в целом не позволяет рассматривать эту «формальную диалектику» как ступень в развитии действительно диалектического мышления, что органически связано с ее отчужденностью от научного познания.

Мыслители-материалисты средних веков Ибн-Сина, Ибн-Рушд, Роджер Бэкон, Дунс Скотт, Вильям Оккам в своих научных и философских трудах неизбежно высказывали различные диалектические идеи в понимании природных явлений. Но они не получили логической кристаллизации и оформления в виде именно идей и положений диалектики как метода мышления. Поэтому они также не могут рассматриваться в качестве этапа ее развития. «Канон медицины» великого таджикского ученого и философа не стал каноном логико-диалектического мышления.

Новая эпоха и гигантский взлет научного познания закономерно привели к новым логическим идеям и стремлению создать новый логический синтез науки. Это нашло свое выражение и в рационалистической логике Декарта, и в индуктивной логике английского эмпиризма, причем и то и другое имело своим источником идеи «истинной науки» Леонардо. Создание нового логического Органона было исторически необходимым и неизбежным. Таким явился «Новый Органон» Фрэнсиса Бэкона, представлявший собой попытку всесторонне разработанной системы логики науки нового времени. Последнее четко выражено в знаменитых бэконовских определениях: «великое становление наук», «истинные указания истолкования природы», «инструмент для отыскания истины».