История Масуда. 1030-1041

Обозрев подарки, Мас'уд обратился к финансовому чиновнику, рассказавшему этот случай Абу-л-Фазлу Бейхаки, со словами: «Добрый слуга этот Сури, будь у меня двое-трое этаких слуг, получалось бы много прибытку». — «Точно так, — ответил я, — но не решился сказать: надо бы спросить у хорасанских раиятов, благородных и простых, сколько им доставлено мучений, покуда заготавливали такие дары. Завтра объявится, каково будет последствие этого дела», — так заключил свой рассказ этот чиновник. Ответом была общая ненависть всех слоев населения в Хорасане к Сури и заодно к султану Мас'уду, потакавшему разбою своих чиновников. «Когда ему (Сури) развязали руки в Хорасане, — пишет Абу-л-Фазл, — он разорил всех вельмож и рейсов и отобрал у них без меры добра, а зло от его тиранства пало на бедняков. Из того, что он отбирает, он только пять диремов из десяти отдает султану». Сказанное можно, пожалуй, не пояснять — высшая администрация провинции грабила феодалов-помещиков и администрацию помельче, а те в свою очередь грабили трудовой народ. Отсюда понятно, что в Хорасане постоянно то тут, то там вспыхивали народные возмущения, которые правительству приходилось подавлять военной силой.

Обездоленные крестьяне и городские ремесленники покидали насиженные места и, не находя себе иного применения, все больше и больше умножали толпы нищих на базарных площадях, либо поступали в полки газиев и принимали участие в походах на Индию[7], а самые отчаянные и смелые пополняли ряды повстанцев или сбивались в шайки и занимались разбоем на больших дорогах. Об одной такой шайке, предводимой неким Кухандизи — правильно было бы в данном случае ее назвать не шайкой разбойников, а организованным и хорошо вооруженным отрядом партизан-повстанцев, нашедшим себе удобное для обороны укрытие в горах — рассказывает наш автор. Он же сообщает и о трагическом конце этого отряда, захваченного обманным способом в плен и уничтоженного до последнего человека по повелению султана Мас'уда.

«А знать извелась, — продолжает Абу-л-Фазл, — и начала писать, письма в Мавераннахр, посылать послов к турецким вельможам и упрашивать, чтобы они побудили туркмен занять Хорасан... У осведомителей не доставало смелости писать правду о Сури, а эмир ничьих слов о нем не слушал и любовался его чрезмерными подношениями до тех пор, пока Хорасан взаправду не пропал из-за тиранства и лихоимства Сури. Кончилось тем, что пришли неприятели и захватили Хорасан», — рассказывает Бейхаки. Не лучше было положение и в других областях, подвластных Газневидам.

Кое-где в книге автор слегка приподнял завесу над жизнью мужской половины дома богатой служилой знати: много роскоши, много пьянства и извращенных нравов. Ценители изящной словесности проводили приятные часы за неизменной чашей вина, слушая декламацию стихов известных и неизвестных поэтов, экспромты, тут же сочиненные кем-либо из присутствующих, и музыку и пенье мутрибов.

Зато о жизни царского двора Абу-л-Фазл Бейхаки, прекрасно осведомленный о ней, дает читателю полное представление. В его «Истории» читатель знакомится с порядком простых и торжественных выходов султана, происходивших обыкновенно рано утром, после восхода солнца — вообще вся деловая жизнь в стране начиналась с рассветом и замирала после захода солнца; знакомится с тайными совещаниями султана с членами правительства и личными его советниками, присутствует на пышно обставленных приемах послов со всем их сложным ритуалом, узнает, как происходило награждение чиновников за служебные заслуги, как выглядело парадное одеяние султана, министров, камергеров, гвардейцев. Читатель видит, как совершаются обряды мусульманских праздников и праздников, сохранившихся как пережиток со времен культа Ахура Мазды; перед его глазами проходит открытая часть обряда бракосочетания членов царствующей династии и т. п.