История Мексиканской революции. Том 1. Истоки и победа 1810-1917 гг.

В декабре Вилья отбил у Дьегеса Гвадалахару. Когда войска каррансистов вступили в этот город, они ухитрились вызвать недовольство и бедных, и богатых слоев населения. Как и Обрегон летом того же года, Дьегес закрыл все церкви, расстрелял и посадил в тюрьму некоторых сторонников Уэрты и конфисковал несколько асиенд в окрестностях. Рабочим Дьегес как бывший их коллега рекомендовал активнее практиковать забастовочную борьбу, посулив, что при разрешении споров будет на их стороне. Однако конфискованная продукция асиенд вопреки его обещаниям так и не поступила для раздачи бедным. Часто офицеры армии Дьегеса просто продавали конфискованное зерно на черном рынке. Когда же рабочие начали бастовать, это привело к нарушению снабжения города некоторыми товарами. Дьегес быстро поменял свою точку зрения и стал уговаривать бастующих снова выйти на работу. Но те ждали уступок. Тогда Дьегес обвинил в разжигании забастовок церковь и вильистских агентов.

Служивший в те годы в частях Дьегеса великий мексиканский художник и общественный деятель Давид Альфаро Сикейрос вспоминал: «Мексиканская революция не имела никаких трибуналов: жизнь зависела от приказа непосредственного начальника, и смертный приговор осуществлялся без всяких формальностей, прямо на месте».³³⁸

Благодаря масштабной каррансистской пропаганде, которая представляла Вилью реакционером и американским наемником, многие зажиточные слои города ликовали, когда он занял Гвадалахару. Вилья действительно пошел на некоторые не популярные с революционной точки зрения меры, причем их пропагандистскую уязвимость он прекрасно сознавал. Командир «Северной дивизии» принял делегацию священников и согласился открыть по их просьбе церкви. При этом он подчеркнул, что данный шаг будет немедленно использован Каррансой для поддержания тезиса о «реакционности» Вильи. Единственное, о чем настоятельно просил Вилья, было недопущение использования храмов для антиреволюционной пропаганды.³³⁹

В отличие от войск Дьегеса, которые надоели населению тем, что почти ни за что не платили, вильисты поддерживали в Гвадалахаре, как и в других занятых ими районах страны, железную дисциплину. Мелкий и средний бизнес Вилья отнюдь не считал врагом революции, и его солдаты обеспечивали бесперебойную работу магазинов и предприятий.

Неудивительно, что толпы жителей Гвадалахары встречали Вилью радостным ликованием, еще больше усилившимся, когда он вместе с женой стал раздавать безработным пособия. Их получали даже оставшиеся не

Знаменитые «солдадерас» мексиканской революции

у дел офицеры бывшей федеральной армии. Но если мелких бизнесменов Вилья не считал врагами, то с крупными предпринимателями, а с помещиками особенно, он не церемонился. Пригласив сливки общества на встречу, Вилья предложил им быстро собрать миллион песо для нужд бедняков и революционной армии (кстати, в то время вильисты предпочитали называть свои части «народной армией»). К помещикам командующий обратился со следующими словами: «Вы пострадаете особенно сильно. Прошли те времена, когда говорили, что Бог правит на небесах, а богатые на земле. Те из вас, кто по-прежнему так думает, сильно ошибаются. Такие идеи приведут к анархии, и нам придется прибегнуть к гильотине, что будет еще хуже, чем во времена Французской революции». В этих словах заключена вся политическая стратегия Вильи. Он не хотел для Мексики громадных социальных потрясений и предлагал богатым приспособиться к изменившейся общественной обстановке и поделиться богатством с большинством населения. В противном случае это большинство не только само возьмет все богатство, но и отправит бывших его владельцев в мир иной.

Не случайно, что вскоре после вступления войск Вильи в Гвадалахару богатые горожане и окрестные помещики стали ненавидеть новую власть так же, как и прежнюю. К тому же Вилья, в отличие от Дьегеса, не прибегал к сиюминутным реквизициям, а предполагал изменить распределение ресурсов в городе принципиально и надолго. Для этого всем владельцам земель и предприятий предписывалось представить нормальную оценку их имущества с целью налогообложения (было очевидно, что раньше стоимость этого имущества занижалась в разы). Понимая, что добровольно на это вряд ли кто пойдет, вильистские власти пригрозили, что в случае конфискации имущества за него будет выплачиваться компенсация, соответствующая его налоговой оценке.