История Мексиканской революции. Том 2. Выбор пути 1917-1928 гг

мый характер. Советский полпред Макар отмечал: «Обрегон опирается на другие группировки, чем Кальес, и притом частью враждебные тем, которые поддерживают в настоящее время ныне существующий режим». Политика КРОМ по разгрому независимых профсоюзов и попытки подчинить своему влиянию крестьянство «неизбежно должна была привести также к игнорированию интересов крестьянства и к углублению пропасти между рабочими и крестьянами - самое большое зло в существующем массовом движении Мексики... Обрегон ловко воспользовался этим разрывом между рабочими и крестьянами и недовольством последних и решил опереться в своей политике на крестьян; возможно, что он это будет делать чрезвычайно осторожно, чтобы не обострять конфликта с С.А.Ш.».⁶⁶⁸

Обрегон, по обыкновению, не предлагал в своей программе никаких осязаемых мер. Он лишь постоянно твердил, что революция в опасности и только его победа сможет остановить реванш реакции. Как и Кальес, Обрегон не скупился на левую риторику, объявляя себя сторонником пролетариата, всех униженных и оскорбленных. Он говорил, что все помнят его президентство, когда общественные средства управлялись безупречно честно. Действительности это никак не соответствовало. Также вводил Обрегон в заблуждение общественность, когда называл себя ставленником народа и говорил, что его кандидатура возникла самым спонтанным образом.

Кандидатуру Обрегона поддержали почти все левые силы, в том числе и компартия. Коммунисты не обманывались насчет реальной цены популистской фразеологии бывшего президента, но считали, что триумф Серрано или Гомеса приведет к установлению в стране реакционной военной диктатуры. В этих условиях Обрегон представлялся меньшим из двух зол. «Коммунистическая партия убеждена, что победа генерала Арнульфо Гомеса будет не только означать сохранение буржуазного строя, но и поведет к установлению военно-клерикальной диктатуры, сугубо реакционного правительства, готового к услугам латифундистов и американского капитала в деле ликвидации Конституции 1917 г. и уничтожения рабочих и крестьянских организаций. По нашему мнению, А. Обрегон является гарантией, не гарантией интересов рабочих и крестьян, а гарантией против установления диктатуры... против реставрации консервативных порядков». Так оценивала ситуацию коммунистическая газета «Эль Мачете» 2 июля 1927 года.

1 июля 1927 года Серрано и Гомес встретились в столичном ресторане с целью согласовать единую кандидатуру от оппозиции. Они условились образовать согласительную комиссию в составе шести человек (по трое от каждого кандидата) для выработки общей тактики борьбы. Однако Серрано саботировал создание комиссии - он уже сделал ставку на приход к власти силой, так как не верил в то, что власти пойдут на действительно свободные

выборы. Прессе по итогам беседы двух генералов Гомес сказал: «Вы может заявить, что между нами не существует разногласий».

В отличие от Серрано, Гомес активно включился в предвыборную гонку и объехал много штатов. В центре текстильщиков, городе Орисаба он возложил венок на могилу рабочих, погибших при расстреле забастовки во времена Диаса. «Мне приятно находиться в данный момент в этом фабричном центре, где трудится на благо всей страны большая группа рабочих, представителей того класса, за дело которого я борюсь с 1906 года...» Гомес имел в виду знаменитую забастовку в Кананеа 1906 года, в которой он участвовал как простой рабочий.

С каждым днем полемика между Гомесом и Обрегоном становилась все ожесточеннее. Ничего подобного за всю историю президентских выборов в Мексике не наблюдалось. В то время, когда Серрано обедал с Гомесом в ресторане, Обрегон в публичном выступлении в Ногалесе (штат Сонора) назвал генералов гибридом, который производит еще более жалкое впечатление, чем оба они в отдельности. Даже высокий моральный облик Гомеса Обрегон объяснил тем, что, кроме этого, ему просто нечего предъявить народу. Он постоянно выставлял своих противников жалкими марионетками реакции (эта точка зрения превалирует в научных кругах и по сей день). Обрегон обвинил Гомеса в том, что он привлекает на свою сторону элементы, которые уже предали правительство в 1923 году, - то есть подспудно уже отнес соперника к мятежникам, сравнив его с де ла Уэртой.⁶⁶⁹

Гомес тоже не оставался в долгу. 17 июля 1927 года он заявил, что обрего-нисты хотят спровоцировать оппозицию на вооруженное выступление и начать новую гражданскую войну в стране. Для таких политиков он, Гомес, уже приготовил два места: «остров трех Марий (традиционное место пожизненной ссылки в Мексике - прим, автора) и два метра под землей». Гомес говорил, что никаким революционером Обрегон не является и примкнул к революции только после ее победы (это было чистой правдой), как «многие амфибии в революционных водах». Обрегон подхватил тему амфибий и прокомментировал слова Гомеса так: «Раздавленная лягушка квакает особенно громко».