История Мексиканской революции. Том III. Время радикальных реформ. 1928–1940 гг.

Пример электриков оказался заразительным. В июле – октябре 1936 года забастовки охватили иностранные нефтяные компании «Уастека Петролеум», «Пирс Ойл», АСАРКО и «Эль Агила». В стачках участвовали более 5 тысяч рабочих. Забастовки сопровождались поджогами месторождений и убийствами некоторых представителей руководства компаний.

Бизнесмены, прежде всего американские, ответили на усиление забастовочной борьбы давлением на правительство, чтобы побудить его прекратить стачки. Например, американская компания «Стандард Фрут» пригрозила, что полностью уйдет из Мексики (она вела бизнес в штате Веракрус), если ее не защитят от «чрезмерных требований рабочих»[479]. Другие американские компании, например «Америкэн Смелтинг», пытались через суды добиться приостановления или отмены решений государственных арбитражных комиссий, но в основном безуспешно.

Под влиянием жалоб американского бизнеса в 1936 году изменилась тональность депеш посла Дэниэльса в Вашингтон. Он сообщал, что правительство Карденаса приступило к наступлению на частный бизнес, возможно, для того чтобы спровоцировать конфликт с США.

Особенно волновались нефтяные компании, помнившие явное недоброжелательное отношение к себе Карденаса, когда он в 1925–1928 годах командовал войсками в нефтеносном районе Мексики. Уже в середине 1935 года представители американского нефтяного бизнеса предупредили государственный департамент, что в Мексике не исключена национализация всей нефтяной промышленности и США надо подготовить ответные экономические санкции против Мексики[480].

Сопротивление предпринимателей справедливым требованиям рабочих и их явное нежелание соблюдать положения Трудового кодекса вынудили президента в конце октября 1936 года внести в Конгресс проект закона об экспроприации, который был утвержден парламентом 23 ноября.

Закон формально развивал положения статьи 27 мексиканской Конституции, в которой говорилось, что общественное благо имеет приоритет пред частным. В нем уточнялось, как и по каким основаниям в Мексике может быть экспроприирована частная собственность. Оснований было много: в целях «общественного блага», для учреждения, поддержания и эксплуатации общественных служб (например, связи), для санации городов и портов, для строительства школ и больниц, для сохранения природы и памятников культуры, для удовлетворения общественных нужд в случае войны и беспорядков, для сохранения общественного спокойствия, для охраны и поддержания природных ресурсов, для создания предприятий, призванных удовлетворять общественные нужды, для создания населенных пунктов.

По закону, одобренному компартией как пример «революционного законодательства», можно было передать в собственность государства практически любое частное предприятие. Собственник получал право на обжалование решения об экспроприации, которое должно было быть опубликовано в открытой печати. Закон предусматривал и другие меры – например временное управление или секвестр.

В законе провозглашалось, что государство обязано выплатить собственнику компенсацию, однако предприниматели в это не верили, тем более что порядок компенсации не детализировался. К тому же сумма компенсации базировалась на стоимости имущества, которое сами предприниматели предоставляли государственным органам для целей налогообложения, а эта стоимость практически во всех случаях была заниженной.

Не случайно против закона об экспроприации выступили все организации мексиканских и иностранных предпринимателей – Конфедерация предпринимателей Мексиканской республики, Конфедерация торгово-промышленных палат, Ассоциация банкиров. Давление предпринимателей на правительство отмечал в своих депешах в Вашингтон посол Дэниэльс.

Исполняющий обязанности госсекретаря США Мур в депеше Дэниэльсу расценил закон как дающий право мексиканскому правительству на неограниченную экспроприацию частной собственности, в том числе и иностранной. Дэниэльс получил указание немедленно встретиться с Карденасом и получить заверения, что закон не будет применяться к американским гражданам. Президент принял посла, но требуемых гарантий не дал.

В поддержку закона выступили НРП, КТМ и компартия. Газета коммунистов «Эль Мачете» верно писала, что Карденас с помощью закона пытается создать в мексиканской экономике государственный сектор, чтобы поставить промышленность на службу целям индустриализации страны[481]. Полностью же обобществить средства производства президент вовсе не стремился.