История Милены (СИ)

Они пытались спастись, но спасти их уже ничто не могло. Выпад… удар… поворот… телекинетический импульс… Я убивал, не щадя никого. Вот меч вспорол живот мужчины. Взмах — и отсеченная голова покатилась по песку, а тело стало медленно заваливаться назад. Выпад — клинок вонзился в грудь. Беспомощный взгляд уже обращен не на меня. Мертвец встретился лицом к лицу с тобой, Нор-Тален. Он в твоей власти. Прими мой дар. Насыщайся.

Бледная тень скользнула рядом, и тихий голос прошептал в самое ухо: «Меня и нашего сына ты ведь тоже не пощадил, Амарант». Клинок замер над упавшей от телекинетического удара женщиной. На меня смотрела… ты, в ужасе пытаясь отползти подальше.

— Милена, — хрипло выдохнул я. Это была ты, точно ты. Тот же укоризненный взгляд, те же черты лица. Слезы текли по щекам, совсем как в тот памятный день рождения нашего сына. Я чуть не выронил клинок, но морок развеялся прежде, чем он выпал из ослабевшей руки. Передо мной была совсем другая. Я взревел от отчаяния, меч опустился, со скрежетом рассекая кость. Горячая кровь брызнула в лицо. Женщина дернулась и замерла, даже не успев вскрикнуть.

Я закрыл глаза, чтобы сдержать слезы и унять охватившую меня дрожь. Но стоило это сделать, как образ давно почившей рабыни с Кхона вновь всплыл в памяти. Милена, моя милая Милена, ты до сих пор обреченно смотришь на меня из того дня…

***

Время еще не пришло, и мы стали неспешно готовиться. Я разделся до пояса. То же самое сделал и Диарель. Теперь в родовой была одна нагая женщина и два высоких, крепких, подтянутых полуобнаженных мужчины. Ты, теплая, с персиковой кожей, и мы, чья бледность в ярком свете казалась мертвенной. Агамет остался в одежде и выглядел как изголодавшийся черный стервятник. Зачем мы раздевались? Я не знал ответа, но так требовал обряд. Поговаривали, что в старину мужчины принимали роды совершенно обнаженными, но я не нашел таких упоминаний ни в одной из наших книг. Я вымыл руки, приготовил чистые и сухие пеленки, чтобы обтереть и завернуть ребенка.

Ты вздрогнула и отвернулась, когда Диарель развел твои бедра в стороны. Агамет равнодушно взглянув на то, что открылось его взору, уселся в кресло напротив и прикрыл глаза. Сейчас он медитировал, а может быть, транслировал выше о том, как обстоят дела. Агамет Вайраг Айдигель Драгир Ин Саелевер… Надзиратель… Он был вне рангов и категорий. Не говоря ни слова, он мог поставить крест на жизни и карьере любого из нас. Нет, он не казнил, он лишь докладывал о том, что кто-то оступился. Информатор, доносчик… Что могло вызвать сомнение в моей преданности Нор-Талену и общему делу? Где я совершил ошибку? Агамета здесь быть не должно, но пока никто не спешил меня арестовывать.

Я чувствовал, что внутренний взор Агамета сейчас направлен на меня. Он сканирует мысли. Ждет чего-то, видимо ошибки, но я не подарю ему такой возможности. Агамета ненавидели и боялись многие. Суровое лицо со страшным шрамом от ожога, полученного в детстве. Однако ожог присутствовал не потому, что не было возможности от него избавиться. Агамету нравилось это уродство. Ему нравилось то отвращение, которое испытывали все, глядя на его лицо. Глаза Агамета казались стеклянными, когда он смотрел на кого-либо. Поговаривали, что этот странный дграк злоупотребляет наркотиками, кто-то считал его сумасшедшим, но в одном мы все сходились — переходить дорогу ему не стоило.

Не торопясь, Агамет достал из кармана маленькое устройство — трубку с никонианом — слабой разновидностью наркотика для вдыхания. Маленькие кристаллики отправлялись в трубку и рождали полупрозрачный сладковатый пар. Погрузившись в свои мысли, полуприкрыв глаза, он курил, глядя в никуда.

Я изо всех сил сдерживал мысли. В конце концов, это не первые роды в моей жизни. И Милена ничем не отличается от других женщин, разве что при взгляде на нее что-то сжимало сердце. Какая-то странная тоска. Одними глазами Диарель указал мне на тебя. Да. Он прав. Я должен проверить, как долго нам еще ожидать. Я подошел ближе и чуть было привычным жестом не прикоснулся к прекрасному обнаженному бедру, но вместо этого положил одну ладонь на живот, а другой дотронулся до лона.

— Почти все, — сказал я.

— Тогда я начинаю. Ты не против? — спросил Диарель. Черные глаза его недобро блеснули.

Я согласно кивнул. Да, я позволил призвать Его. Не мог иначе. Наш Бог проникнет в тело моего сына и заберет себе. Окутает его разум. Будет чувствовать то же, что и наш ребенок, будет видеть, как он. Тот страх, шок, страдания, которые испытывает новорожденный, будут принадлежать ему. Агрессия, желание освободиться из сжимающегося и изгоняющего прочь пространства напитает Нор-Талена. И он будет первым, кто объяснит, как устроен этот мир и почему его стоит ненавидеть.