История мировой культуры

Рассуждая о переносимости жертвы, Бруно говорит: «Эта нечувствительность имеет причиной то, что все охвачено заботой о добродетели, об истинном благе и о счастье. Таким образом, Регул не чувствовал лука, Лукреция – кинжала, Сократ – яда, Анаксарг‑каменного резервуара, Сцевола – огня, Коклес – пропасти, а прочие – иных вещей, которые чрезвычайно мучили людей обыкновенных и низких» (Там же. С. 131). На возражение, что не все могут достигнуть того, на что способны избранные, герой Бруно отвечал: «Достаточно, чтобы стремились все; достаточно, чтобы всякий делал это в меру своих возможностей, потому что героический дух довольствуется скорее достойным падением или честной неудачей в том высоком предприятии, в котором выражается благородство его духа, чем успехом и совершенством в делах менее благородных и низких» (Там же. С. 82–83). Слова «нет сомненья, что лучше достойная и героическая смерть, чем недостойный и подлый триумф» (Там же. С. 83) напоминают тезис Сократа.

Люди героического духа могут, по Бруно, «использовать плен как плод большей свободы, а поражение превратить иной раз в высокую победу» (Там же. С. 154). Победить в борьбе значит победить страх – утверждает Бруно. И это потом будут неоднократно подтверждать все великие философы Нового времени («раб тот, для кого жизнь дороже всего» и т. п.).

Сожжение Джордано Бруно

Неудовольствие инквизиции Бруно мог вызвать утверждением о возможности для героического энтузиаста возвыситься до Бога, «поднимаясь при помощи восприятия вида божественной красоты и доброты на крыльях ума и сознательной воли» (Там же. С. 86). Не только познать природу и божественное стремился Бруно, но и надеялся с помощью этого стать Богом. Желание, достойное сожжения. В то же время познание, по Бруно, «никогда не будет совершенным в той степени, чтобы высочайший объект мог быть познан, но лишь постольку, поскольку наш интеллект способен к познаванию» (Там же. С. 82). Представление об ограниченности и бесконечности познания тоже, видимо, не очень нравилось представителям церкви.

Постановку ученого-энтузиаста на место Бога инквизиция не могла простить Бруно, и она (вряд ли сознательно) решила проверить, действительно ли энтузиаст совсем не думает о жизни. Она провела расследование, завершившееся вполне в научном духе эмпирическим экспериментом сожжения и убедилась, что это так. Убедились все.

Коварство инквизиции в том что она стремилась не только уничтожить, но предварительно сломить человека. Бруно провел в тюрьме 8 лет и после стольких лет заточения сказал при вынесении приговора: «Вы с большим страхом произносите приговор, чем я выслушиваю его» (Там же. С. 25). Сожжение Бруно было следствием борьбы за господство в культуре между господствующей религией и становящейся наукой. В Риме, где когда‑то мучили и убивали христиан, сами христиане через 1,5 тыс. лет сожгли Джордано Бруно. Три великих культурных города: Афины, Иерусалим, Рим – были свидетелями трех самых ужасных казней – разных и сходных в одно и то же время. Все трое – Сократ, Христос, Бруно – хотели умереть и шли навстречу смерти. Если для Сократа главным был разум, для Христа – вера, то для Бруно – воля. Трое казненных выражали три главных составляющих части человека.

Много раз Бруно как бы напрашивался на смерть. После этого остаться в живых было бы странно. Бруно рассказал в поэме «О безмерном и неисчислимых», что с детства Везувий, близ которого он родился, представлялся ему другом и братом. День сожжения Бруно 17 февраля 1600 года совпал с сильным землетрясением при извержении Везувия, так что колебания почвы докатились до Рима. Такова связь между природными и культурными процессами.

А что можно сказать о тюремщиках и палачах Бруно? Прежде всего, что они заурядные люди, тогда как Бруно привлекает именно своим творческим настроем. Второе‑что им дороже всего власть, которую они отождествляют со спокойствием народа. У них много общего с теми, кто осудил Сократа и Христа.

Бруно сравнивали с Прометеем – огонь его духа осветил на несколько столетий средневековую Европу. В эпоху индульгенций, когда за деньги можно было искупить грехи, Бруно «купил» истину ценой жизни, которую у него отняло мрачное порождение церкви – инквизиция. Власти денег и меча Бруно противопоставил все, что имел, – свою жизнь.

Среди качеств, присущих Бруно, выделяют сверхчеловеческую волю, энергию любви, устремление к божественному совершенству, понимание природы, людей, ясное, четкое образное мышление, способность к сосредоточению. Это сделало его светочем, от факела которого можно было воспламениться. Душевный огонь внутри привел к внешнему огню инквизиции и соединился с ним в пламя, отсвет которого дошел до наших дней. Подвиг Бруно осветил мир.