История мировой культуры

Первобытные народы называли своих предков культурными героями, в этом проявляется значение, которое они придавали культуре. «Все эти мифы о героях, основанные на одних и тех же представлениях, обнаруживают по всей земле замечательное тесное родство между собой» (Леви-Брюль Л. Первобытная мифология… С. 354). Культурные герои считаются «вечными», «несотворенными», «создателями вещей». Предок-творец – вот оно могущество культуры. «Таким образом, первобытное предание ставит у колыбели человечества личность героя, потомство которого населяет мир» (Там же. С. 355).

Во всех первобытных культурах в основе лежат мифологические представления, в более развитых – религиозные, в античной – философские, в новоевропейской – научные. В основе каждого типа культуры определенные мифологические, религиозные, философские представления, составляющие ее архетип. Каждая культура дает свой образ мира, выражающийся в: 1) национальном характере народа; 2) ее собственной истории; 3) взаимосвязи с другими культурами. Общий образ мира данной культуры складывается из более частных – научной картины мира, философской и т. д.

Развивается культура циклично или линейно? На более ранние представления о линейности наложилась идея замкнутой цикличности Данилевского и Шпенглера. Они пытались обобщить многообразие проявлений данной культуры и подкрепляли свои взгляды использованием биологической и психологической терминологии, хотя именно за это подвергались критике. В идее сквозных типов культуры Сорокина (идеационального, чувственного, идеалистического) речь идет о периодической цикличности единого целого как некоей симфонии культуры. Отдельные культуры – неповторимые и своеобразные ступени. Именно поэтому уничтожение‑действие антикультурное, и подлинное развитие культуры осуществляется посредством жертвы. Развитие типов культур удовлетворяет принципу цикличности. Рассматривая же развитие культуры в целом, необходимо соединять элементы цикличности и направленности, и таким образом, получаем принцип развития культуры по спирали.

XIX в. принял и во многом дискредитировал идею прогресса из-за представления о его жесткой предопределенности. Из этого не следует, что от данного понятия надо отказаться. Эволюция культуры от доисторического состояния к более рациональным формам не подлежит сомнению. Прогресс культуры можно видеть в этом, а также в увеличении содержания культуры и в появлении новых отраслей. О прогрессе культуры можно говорить в смысле смены господствующих отраслей и в том смысле, что к старым произведениям прибавляются новые, увеличивая общее количество и разнообразие культурной системы (в то время как верования примитивных народов похожи друг на друга). Рост количества произведений и отраслей увеличивает «видовое разнообразие» культурной системы и, стало быть, устойчивость культуры (по аналогии с прямо пропорциональной зависимостью между видовым разнообразием и устойчивостью экологических систем).

Есть определенное содержательное противоречие между культурным прогрессом и прогрессом техники. Вооруженные железом дорийцы победили обладавших бронзовым оружием минойцев, но это была, как считает Тойнби, победа варварства над цивилизацией. Рассматривая вопрос о критерии роста цивилизации, Тойнби пишет, что таковым не может быть территориальная экспансия. Скорее наоборот, территориальная экспансия ведет к замедлению роста и его полной остановке. Здесь противоположность физической и духовной сил. «Территориальная экспансия приводит не к росту, а к распаду» (Тойнби А. Постижение истории. С. 218). Основываясь на изучении истории древнего мира, Тойнби делает вывод, «что если экспансия и имет какое‑либо соответствие росту, то здесь обратная пропорция, другими словами, территориальные захваты – симптом не социального роста, а социального распада» (Там же. С. 219). «Географическая экспансия и духовный рост находятся в обратной зависимости друг от друга» (Там же. С. 220). И в пределах одного государства проявляется обратная зависимость между физической силой и ростом духовной культуры, сформулированная на примере России Забелиным с поправкой на возможность достойного духовного ответа на давление власти. Критерием роста цивилизации, по Тойнби, не может быть и увеличение власти над природным окружением. И здесь действует, скорее, обратная зависимость.