История Млечного пути

Когда Маер повернулся, то увидел Виктора, который с улыбкой во все заросшее волосами лицо, устранив угрозу спереди, медленно поворачивался назад, направляя оружие на Стродина и его людей.

− Виктор, не стрелять! — Он заорал что было сил, понимая, что его срочно нужно было остановить.

Когда слова долетели до него, группа ученых, под дулом пистолета, уже волной начала смятение в поисках укрытий, но Карнеги подчинился приказу и сначала опустил пистолет, а потом и вовсе бросил его на металлический пол.

Как только оружие звякнуло, упав, на них тут же набросились люди Стродина и Евы Аскарян. Грека скрутили сразу. Он и не сопротивлялся. А вот с Карнеги пришлось повозиться.

Как только люди, желающие его скрутить и арестовать, оказались в пределах досягаемости, старый солдат, усмехнувшись, размахнулся и огромным кулаком в перчатке, которая делала его еще больше, засадил первому нападающему точно по носу. Потом второго. Третьего. Он бил еще и еще. Он бил их, раскидывал, улыбаясь и издавая радостные рычания, а они вставали и снова бросались на него, но уже не с таким энтузиазмом как в первый раз. Казалось, его никто не может остановить. Он готов был перебить весь экипаж СИД и научного комплекса, голыми руками. Что-то кричала Ева Аскарян, что-то кричал Евгений Стродин, а потом, видя, что большая мужская часть уже не способна драться, поднял винтовку и немного, замешкавшись с постановкой ее в боевой режим, выстрелил в рычащего от злобы и азарта Виктора Карнеги.

‒ Стродин! Ублюдок! ‒ Маер кричал, но чьи-то руки уже тащили его к выходу из техмодуля. ‒ Помогите ему, твари! ‒ Он закричал на женщину в термокомбинезоне с шевроном медика, когда его тащили мимо нее и она словно очнувшись, бросилась к раненому.

Когда крик Маера затих в переходе, а дверь за ними закрылась, Ева подошла к Стродину и, уже придя в себя после произошедшего, взяла из его дрожащих рук винтовку.

‒ Несите носилки! ‒ Доктор поднялась над тяжело дышащим Виктором Карнеги и ее руки были в крови.

Кто-то побежал исполнять ее приказ.

‒ Он террорист. ‒ В голосе госпожи Аскарян было призрение, и смотрела она прямо в глаза фельдшеру, даже подумывая о том, что стоит добить раненого, а не спасать ему жизнь.

‒ Он человек. — Женщина-фельдшер стрельнула в нее взглядом так, что у той пропало все желание спорить. — Мое дело спасти ему жизнь, а что будет потом, не мое дело. ‒ Она помахала рукой человеку, который никак не мог протиснуть в дверной проем складные носилки. ‒ Да быстрее ты!

Внезапно, Ева вдруг осознала, что осталась одна. Когда командир экипажа Александр Колл начал перетягивать одеяло на себя, чтобы играть ведущую роль в принятии важных и ответственных решений, ответственность за которые он смело, брал на себя, она смело позволяла ему это. Почему? Хороший вопрос! Наверное, потому, что она посчитала его рассуждения и действия единственно в данной ситуации правильными рассуждениями и действиями. Она отдала ему это одеяло, умыв руки и, оставшись в стороне от ответственности. Возложила не него груз, который она нести не хотела, да и не могла. Ева Аскарян не политик, не солдат. Она ученый и в ее ученой голове, уже с проскакиваемой проседью волосах, воспитанной на символах науки, истории и вбитой целью сделать Вселенную лучше, никогда и возникнуть не могла мысль, что придется выживать среди солдат, террористов и что на ее глазах будут расстреливать людей.

Она подошла и посмотрела на труп командира экипажа СИД. Ее люди, ученые, некоторые побитые, что вернулись с поверхности Проксима b, некоторые те, что сбежались на шум и сигналы тревоги, старались прибраться и скрыть следы этой кровавой бойни. Кто-то засыпал лужи крови белым порошком, чтобы она свернулась, и можно было проще все убрать, кто-то, менее брезгливый и более стойкий, притащил сюда огромные мешки, и трое мужчин уже упаковав Марка Ковнера и пилота, подошли к трупу Колла, крови из которого вытекло больше всего. Они остановились, видя, что Ева, сдвинув брови над глазами, смотрит на тело.

‒ Что делать с ними? ‒ Один из мужчин прервал ее ужасные размышления вопросом, который она поняла не сразу.

‒ Что? ‒ Ева подняла на него взгляд и ее глаза были заполнены слезами.

‒ Простите, госпожа Аскарян, ‒ он тут же отвел взгляд, ‒ нужно решить, что делать с телами. У нас, в комплексе, если прикажете, можно их заморозить.

Ева кивнула и отошла, а мужчины принялись упаковывать тело командира экипажа СИД. Позади их уже кто-то стоял с баллоном дезинфицирующего порошка, чтобы засыпать, скопившуюся под ним кровь.

Тут она поняла, что главнее ее, на борту этого большого и жуткого судна, не было больше никого и теперь все решения, принятые в его модулях и блоках должны исходить от нее и отвечать за все предстоит только ей одной.

А через два часа, на орбиту Проксима b, вышло еще одно магистральное космическое судно класса СИД.