История моего брата

– Ой, нет, – отказалась она, – я боюсь.

– Когда я прошу тебя о чем-то, ты отказываешься. Ты помнишь, о чем мы договорились? Ведь я тоже имею право высказывать просьбы.

Она вздохнула:

– Моя жизнь не такая интересная, как ваша. Самая обычная жизнь, которая проходит между домом, газетой и спортивным залом. Совсем не такая, как у вас.

Я подумал, что моя жизнь намного проще ее жизни, а вслух сказал:

– Если ты хочешь, чтобы я доверял тебе, ты тоже должна мне доверять. Даю слово, тебе очень понравится. Давай, садись. Или я больше не отвечу ни на один твой вопрос и не расскажу никакой истории.

– Давайте, сначала сядете вы, а я посмотрю.

Тут мне пришлось согласиться. Я лег в объятия Любимой. Нежные лапы принялись обнимать меня, создавая приятное давление на разные части тела. Потом я встал.

– Вот видишь, как просто. Уверен, тебе очень понравится.

Она нехотя согласилась.

– Что мне делать?

– Ложись сюда, – скомандовал я, – а остальное предоставь мне.

Она подошла к машине с испуганным видом и спросила, почему машину зовут Любимая. Я ответил, что скоро она все поймет. Дрожа от страха, она легла. Я подумал, что в этой девчонке постоянно соседствуют любопытство и страх, но любопытство часто страх пересиливает. Ей было интересно все: убийство, я, Подима, кошка, Керберос, Али, допрос, Любимая. Наверное, любопытство было главным свойством ее натуры. И это качество является признаком того, что в будущем она станет очень хорошей журналисткой.

Когда я развел железные лапы и прислонил их к ней, она задрожала. Она все время приговаривала: «А сейчас что будет?» Когда я запустил машину, она даже задержала дыхание, но обмотанные подушками лапы зашевелились и принялись обнимать и сжимать ее тело. Когда они только начали движение, она вскрикнула, а затем замолчала. Лапы нежно обнимали ее. В какой-то момент она закрыла глаза. И засмеялась:

– А что, и вправду очень приятно.

– Похоже на возлюбленного, не правда ли? – заметил я. – Мой аппарат сильный, как мужчина, заботливый, как женщина. Это настоящая Любимая, такую трудно найти в жизни.

– Вот теперь я поняла! – воскликнула она и окончательно предалась наслаждению, которому, по всей вероятности, предался бы на ее месте любой человек. Когда я немножко увеличил давление, она заулыбалась сильнее. Она так и лежала с закрытыми глазами и наслаждалась машиной для объятий. Через некоторое время я нажал на кнопку и выключил прибор. На ее лице появилось выражение разочарования, ей явно хотелось продолжения. Поднимаясь, она с удовольствием потянулась.

– Так вот это и есть ваша Любимая? – спросила она.

Она заложила руки за голову и зевнула. Это движение выдало формы ее груди под белой блузкой.

– Я не единственный человек на свете, который не может прикасаться к другим людям, – сказал я. – В мире очень много таких людей, например, аутисты. Однако существует потребность в объятиях, ведь когда вы кого-то обнимаете или вас обнимают, это чудесно. Поэтому моя Любимая способна успокоить, исцелить, умерить боль, не требуя ничего в ответ. Она как настоящая возлюбленная, к которой можно прижаться всякий раз, когда хочется.

– Я заметила, что в какой-то момент давление усилилось. Его что, можно отрегулировать?

– Да.

– А что будет, если его включить на полную мощность?

– Ну как что будет? – усмехнулся я. – Ее «руки» сожмутся с такой силой, что эта сила любви и нежности переломает кости, и человек попросту погибнет. Совсем как от настоящей сильной любви.

– От любви?

– Конечно, от любви, потому что любовь – самое опасное, самое смертоносное на свете чувство.

Как у всякой молодой девушки, тема любви вызвала у нее живой интерес. Любовь казалась ей высшей степенью счастья. Однако мои слова заставили ее задуматься. Она спросила, не могу ли я пояснить свою мысль.

– Мысль у меня такая, – сказал я. – Погода сегодня замечательная, поедем-ка на моей развалюхе к морю, сядем на берегу и поговорим. Я знаю одну спокойную бухту, замечательное место.

Я ожидал возражений, и они тут же последовали одно за другим. На сей раз мне пришлось потрудиться, чтобы ее уговорить. У нее не было намерений ночевать в моем доме и ехать на пляж. На общение со мной ее толкали два обстоятельства – страсть газетчика и, конечно же, любопытство. Ей хотелось, добившись от меня правды, превратить «Убийство в Подиме» из «утки» в историю победы. Она следовала своему плану, чтобы обойти других газетчиков, но для этого вынуждена была подчиниться моим странным просьбам. Вот почему в конце концов она уступила.

Час спустя мы сидели на берегу моря в той самой спокойной бухте. До этого мы заехали в туристический магазин на выезде из деревни и купили черный и оказавшийся девушке немного большим купальник, в котором она выглядела слишком белой, белой как снег. Было ясно, что она никогда не загорала. Не понравилось ей сидеть под солнцем, и она постоянно предлагала перейти в прохладную тень, падавшую от скал. Конечно же, все происходило так, как ей хотелось, и мы в итоге оказались в тени.