История моего брата

Оказалось, Мехмед и сам не очень хорошо понял, что произошло, когда они остались с Ольгой наедине… все было так, как ты можешь догадаться. Поцелуи и объятия. Но когда дошло до серьезного, как бы это сказать… Ну то есть когда дошло до следующей стадии, девушка запаниковала и начала сопротивляться. Она говорила что-то по-русски, говорила безостановочно. Она встала с кровати, подняла с пола полотенце, обернулась им и заплакала.

Мехмед от безысходности позвонил мне, а затем позвал Людмилу. Можешь себе только представить эту ситуацию? Самый интимный момент в отношениях двоих людей, и переводчик!

Людмила долго разговаривала с Ольгой, пыталась утешить. Ольга действительно успокоилась, вытерла слезы. Людмила объяснила Мехмеду: «Она боится, поэтому у нее нервы напряжены, ничего серьезного нет».

И ушла.

Тут я замолчал; журналистка вопросительно смотрела на меня, но я продолжал молчать. Странное напряжение возникло между нами. В конце концов ее любопытство преодолело возникшую дистанцию.

– Ну и что? – спросила она.

– Что значит «ну и что»?

– Что рассказал Мехмед о том, что было потом?

Как она замечательно умеет вопросы задавать, подумал я, мысленно поздравив ее с этим умением. Ответить ей надо было так же хитро.

– Они просто спали рядом, как брат и сестра! – ответил я. – Мехмед был очень счастлив и сказал, что до утра не сомкнул глаз и провел самую прекрасную ночь в своей жизни. Он обнимал ее, спящую, наслаждаясь ароматом ее нежной кожи и шелковистых волос. Ему казалось, что у него в руках было нечто священное. В тот день на стройке я заметил, что даже во время работы у него кружится голова и он дрожит от счастья.

Впервые за много лет я видел брата таким: он осунулся, глаза его смотрели на все невидящим взглядом, и он совершенно не думал о работе, а из-за этого совершил несколько крупных ошибок. На происходящее обратил внимание «братец Динч». Он поговорил со мной, попросив провести беседу с Мехмедом, так как все это долго продолжаться не может. Оставалось очень мало времени до вывода советских войск из Восточной Германии: мы должны были работать на стройке денно и нощно, не покладая рук. В такой ситуации скрывать происходящее с Мехмедом было невозможно.

Братец Динч был родом из Боснии – высокий, светловолосый инженер с красивым лицом. Он всегда был готов по-отечески проявить к нам внимание. Я рассказал ему обо всем начистоту. Выслушав меня, он задумался, а потом сказал, что ситуация, судя по моим словам, особенная. «Это не любовь, это настоящая страсть, – сказал он мне тогда. – Она как болезнь. Упаси Аллах, если что-нибудь случится, парень погиб».

Мехмед, впрочем, говорил мне то же самое: он жаждал как можно скорее увезти Ольгу в Стамбул и там на ней жениться. «Если у меня с ней не сложится, знай, что я умру», – говорил он мне. Тем временем они с Ольгой становились все ближе. Они часами могли смотреть друг на друга, как очарованные.

Мехмед начал часто оставаться у нее на ночь. Иногда и Ольга приходила ночевать в общежитие.

– Ну, раз спали они вместе, значит… – перебила меня девушка.

– Не знаю, – ответил я. – Наверное.

– И при этом они не имели возможности поговорить?

– Да, – сказал я. – Не имели. Мехмед начал изучать русский язык как безумный. Он пытался поговорить с ней, подглядывая в русский словарь, но что можно сделать за такое короткое время? Он даже кириллицу запомнить не успел.

– А любовные слова тоже Людмила переводила?

– Нет. Он, конечно, пару-тройку предложений на этот счет выучил, но ни о чем серьезном они поговорить не могли. Без Людмилы им было невозможно. Признаться, мне казалось, что, когда Людмилы рядом не было, они понимали друг друга гораздо лучше, но подолгу обходиться без нее тоже не могли. Так у них началась жизнь втроем. Мехмед хорошо платил Людмиле за переводы. Очень хорошо – половину зарплаты инженера. Так что большую часть времени Людмила проводила с ними.

– Любовь через переводчика! – усмехнулась журналистка. – Как это, на самом деле, странно. Двое влюбленных и переводчик. Один говорит: «Любовь моя, жизнь моя», потом это повторяет переводчица, другой отвечает «Ты тоже жизнь моя, любовь моя», и переводчик снова тут как тут. Никогда ничего более смешного не слышала.

– Тут ничего смешного нет, это трагедия, – вздохнул я.

Увидев выражение моего лица, она осеклась.

– Трагедия? Они что, из-за незнания языка расстались?

– Ох, если бы только из-за этого! История закончилась такой драмой, которую ты и вообразить не можешь. А ведь бедный Мехмед ни о чем не подозревал. Я тоже не замечал ничего подозрительного.

Девчонка вновь нахмурилась, лицо ее приобрело хорошо знакомый мне задумчивый вид, она посерьезнела.

– Ладно, хватит тянуть кота за хвост, давайте уже, рассказывайте, чем кончилось, – сказала она. – Мне вправду интересно.

В тот день я рассказывал до вечера.