История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве

– Ну, мы с ним встретились. Договорились недалеко от того места, где Баглан погиб. Я пришла, а Мурат сидит на тротуаре, играет на гитаре и плачет, представляешь? Мы с ним разговорились, но он был… даже не знаю как сказать… какой-то странный, не в себе, что ли. Он плакал, потом успокаивался, потом у него вдруг начинались какие-то видения.

Все рассказанное Жанной взволновало меня, и я отреагировал на это немедленно:

– Ему нужна помощь. И Володя Миклошич звонил, тоже так считает…

– Он уже дома, с ним Наташа и дети. Я только что говорила с Наташей. Она сказала – все в порядке, Мурат успокоился, принял душ и лег спать.

– Мне кажется, раз такая ситуация, надо в любом случае вызвать врача, – предложил я.

– Подождем до утра, – ответила Жанна. – Они сейчас отдыхают, все в порядке, не волнуйся…

Но утра мы так и не дождались. Примерно через сорок минут – а было уже в районе десяти вечера – мне позвонил Саша Скурихин, администратор Мурата, и прокричал:

– Арман, Мурат выбросился из окна, он погиб!

Я не поверил своим ушам. Дальше все происходило как в полусне, который сложно воспроизвести досконально. За мной заехал кто-то из друзей, мы сели в машину, поскольку с больной ногой сам я не мог управлять транспортом, и приехали на место трагедии.

На улице шел дождь со снегом, кругом слякоть и грязь, а я вижу эту картину – Мурат лежит у окна около своего дома, а вокруг, как всегда, собралась толпа – милиция, «скорая помощь», сочувствующие, журналисты.

Мне рассказали, что буквально за несколько часов до случившегося Мурат не мог успокоиться и постоянно куда-то выбегал. А затем произошло ужасное. Пресса в подробностях описала все моменты его смерти, которые нет нужды повторять…

Но меня мучило еще и другое. Если с Багланом мы в последнее время много говорили о нас, Бага как бы символически «прощался» со мной, рассказывал, как сильно мной дорожит, как любит, то с Муратом у нас никогда ничего подобного не происходило.

Внешне наши отношения выглядели достаточно прохладно – но то, что происходило внутри, не было достоянием широкой публики и навсегда осталось чем-то сокровенным, невысказанным. Мы не держали друг на друга обид, глубоко друг друга уважали, относились с теплотой – понимая при этом, что с какого-то момента наши жизни попросту разминулись. Тем не менее мы до конца оставались близкими людьми.

За несколько месяцев до смерти Мурат позвонил мне и попросил:

– Я знаю, что ты сейчас молишься, и хочу поехать с тобой в мечеть, можно? Со мной что-то происходит, не могу найти себе места…

– Конечно, Мурат.

По пятницам он приезжал ко мне, мы ехали с ним в мечеть, чтобы молиться. Иногда Мурат звонил и в другие дни:

– Можно я опять с тобой поеду? Ты знаешь, я молюсь, и мне становится легче.

Я пытался выведать у него:

– Мурат, что с тобой происходит?

На что он отвечал:

– На душе очень плохо. Я не могу понять, с чем это связано. Вроде на работе все хорошо, появились концерты. В семье все отлично. Но внутри чувствую какую-то тяжесть, не могу от нее избавиться. Помню, отец говорил – когда тебе будет очень плохо, молись. Вот я подумал, глядя на тебя: ты ведь молишься за Багу и не так переживаешь…

А однажды он позвонил с просьбой:

– Скажи, у тебя есть знакомый имам? Может быть, он мог бы приехать домой и прочитать молитву? Я знаю, у христиан домой приезжает батюшка, освящает квартиру, молитвы читает…

После его слов я действительно договорился с имамом, и мы вместе приехали к Мурату домой. Наташи с детьми в этот момент не было, и мы трое – я, Мурат, имам – прочитали молитвы, после чего Мурат как-то успокоился и воспрял духом. Я смотрел на него и видел, какой он радостный, воодушевленный, что ему все это очень помогло.

Ни на секунду не верю, что он покончил с собой. Мурат был глубоко верующим человеком, а самоубийство, согласно любой вере, – тяжкий грех. Точно так же не может быть правдой то, что он мог принимать наркотики. Учитывая набожность Мурата и его воспитание, он никогда бы не решился на подобное. Когда я увидел все своими глазами, я не мог поверить, что такое возможно… Что он оставит семью, детей…

Дальше было словно дежавю…

Марата привезли в тот же морг, что и Багу полгода назад. Снова начались приготовления, связанные с прощанием и сбором похоронных документов – какой-то страшный сон, который не должен был повториться.

На панихиду были приглашены только самые близкие, кто непосредственно окружал Мурата Насырова. И неожиданно для нас всех проводить его в последний путь приехала Алла Борисовна. Никто из нас не сообщал ей о трагедии, но она узнала все сама, от нее позвонили люди с вопросом:

– Во сколько состоится панихида? Алла Борисовна хотела бы попрощаться…

Она приехала. Слова, что она произнесла над его телом, потрясли всех присутствующих своей простотой и искренностью:

– Прости, что, может быть, не всегда была рядом. Прости, что тебя не уберегла. Прости, что не всегда могла уделить столько времени, сколько тебе было нужно. Но ты – настоящий артист. Настоящий человек, талантливый, с уникальным голосом. И мы будем помнить тебя всю жизнь.

Затем она попросила: