История Московской городской больницы им. С.П. Боткина. 1910-1965

С момента разрушения монархии буржуазно-демократическое Временное правительство с марта по октябрь 1917 года не успело и не смогло осуществить намеченные государственные реформы, в числе которых находилась и область здравоохранения. Несомненными завоеваниями февральской революции стали: введение 8-часового рабочего дня, немедленная амнистия по всем политическим и религиозным делам; свобода слова, печати, собраний и стачек; отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений; замена полиции народной милицией с выборным начальством, на местах власть осуществляли городские, губернские, уездные комиссары и охрану общественного порядка осуществляли отряды Красной гвардии. В результате победы октябрьского вооруженного восстания, пришедшие к власти революционеры по-своему видели политическое устройство государства «нового типа». Большевики по-другому использовали плоды начатых реформ буржуазного Временного правительства. Введенные в управление советским государством новшества немало обеспокоили интеллигенцию в особенности из-за классового подхода в решении социальных задач, а также в области границ свободы совести и сомнительной идеи осуществить мировую революцию.

Обстановка вокруг Солдатенковской больницы в дни октябрьских боев 1917 года в Москве была предельно нервозной для сколько-нибудь продуктивной работы медицинского учреждения. Тем более, что попытка захватить основные учреждения в Москве рабочими-красногвардейцами была встречена ожесточенным сопротивлением со стороны юнкеров, не принявших большевистский переворот. В центре города начались вооруженные столкновения, приведшие к человеческим жертвам. Артиллерийский обстрел красногвардейцами Кремля привели к значительным повреждениям исторического комплекса и зданий центральной части города имевших большую культурную и архитектурную ценность. Сильно пострадал Успенский собор Кремля, где в западной стене зияла дыра от попадания артиллерийского снаряда, а у распятия, стоящего у восточной стены, оторвало руки. В этом разбитом соборе, примерно через две недели 21 ноября после обстрела, состоялась интронизация Патриарха Тихона. М. В. Фрунзе, которому через несколько лет предстояло лечь на операционный стол в Солдатенковской больнице, вспоминал, что его солдатам доставляло особое удовольствие стрелять по окнам и фасадам «Метрополя», наблюдая, как осколки и кирпич с грохотом падают вниз (См.: Революционные бои 1917 года в Москве. Места и воспоминания. [Электронный ресурс] / подготовка публикации Александра Иванова (дата обращения: 19.01.2020). Бывший секретарь парторганизации Боткинской больницы, помощник В. Н. Розанова и позднее зам. главного врача, уже упомянутая, В. А. Романова так описывала свое участие в указанных событиях: «Я работала в Ермаковском распределительном эвакогоспитале в Орликовом переулке, а муж мой – железнодорожником на Ярославском вокзале.

Дни Великой Октябрьской революции у меня проходили безвыходно из госпиталя, так как все врачи и медицинские работники госпиталя в это время оставили раненых без помощи.

Я с единицами так называемых «высших служащих» и группою санитаров обслуживала раненых. <…> В конце боев в Москве мне пришлось по заданию большевистских организаций (в госпитале работала большевичка аптекарша Томашина К. С.) пойти в качестве медицинского работника в отряде по разоружению юнкеров – медицинской сестрой.

3-го ноября я с северянами-железнодорожниками шла с оружием от Каланчевской площади, Ярославского вокзала, к Красным Воротам по Садовому кольцу, дошли до Самотечной площади, повернули на бульвар и вышли к Арбатской площади.

Подошли к кинотеатру «Художественный». В нем размещался белогвардейский штаб Александровского юнкерского училища. После взятия штаба двинулись к самому училищу и стали его с оружием брать.

В «Художественном театре» – помещение свидетельствовало о бесчинстве, находящихся в нем обитателей: все оборудование и даже пианино было изуродовано.

Буфетчик, живший при театре, жаловался, что юнкера у него поели все запасы, ничего не заплатив.

В самом же Александровском юнкерском училище тоже творился невообразимый хаос, который едва ли когда и где-либо еще возможен: тысячи юнкеров, студентов сбились в одну кучу, в разнообразных воинских формах: стон раненых и больных, которым никто не оказывал помощь…

Груды патронов, винтовок, пулеметных лент… Бутылки из-под вина, банки из-под консервов. Женщины в мужских одеждах, с распущенными волосами, тоже пьяные… Плач – пьяный… Нервный смех… Площадная ругань…

Мы начали отбирать оружие. Каждый торопился сдать и выбраться из этого вертепа.

Представители победившего пролетариата, отобрав оружие, своими руками отпускают на все четыре стороны своих классовых врагов. Не ожидая этого, юнкера, получив свободу, умчались…, вероятно, на Тихий Дон…» (См.: МФ. Рукопись. Л. 2-3).

Артиллерийские расчеты большевиков, бившие по улицам Арбата и Остоженки, также стояли, наблюдая с позиции наших дней, в районе метро Баррикадная.