История мусульманского мира. Век халифов. Монгольский период

Быстрота победы на востоке имела большое значение для монголов. Она сэкономила ресурсы для дальнейших завоеваний, и, главное, она дала им уверенность в своих силах. Такая империя, как Северный Китай, должна была, несмотря на ее слабость, казаться непреодолимой силой жителям степей. И если они так быстро преуспели в победе над ней, то их успех – безусловный признак божественного намерения доверить монголам управление всем миром. Отношение китайцев к иноземным захватчикам в основном было таким же, как и всегда на протяжении долгой истории их страны. Они подчинились власти иноземцев и воздействовали на них грандиозной силой китайской цивилизации, которой монголы в конечном счете уступили. Однако сами китайцы никогда не забывали, что захватчики были чужаками, чье правление является несовместимым с принципом китайского суверенитета в Среднем царстве. Тем не менее китайцы присоединились к монгольским службам, в частности в столице Каракорум, которая возникла в этот период на Верхнем Орхоне. Потомок павшей династии киданей Елюй Чюцай стал министром ханов и сыграл важную роль в образовании монгольской империи. Можно считать установленным, что он не был одинок, вокруг него работало много настоящих или ассимилированных китайцев, которые были его коллегами и подчиненными и являлись носителями китайской цивилизации и коммерции. Приток китайской культуры имел плодотворное влияние на монголов. Китайские идеи также нашли свой путь в Ясу и, таким образом, вошли в монгольский обиход. Китайская концепция искусства войны и китайских вооружений, включая порох, были введены в практику монголов в их последующих кампаниях.

Успех в Китае, таким образом, стал началом дальнейших побед монголов. Всего лишь через два года после завершения китайской кампании Чингисхан обратил свои взоры на запад. Здесь находились владения хорезмских шахов, которыми в то время правил Мухаммед II, находившийся на вершине своего могущества. После добровольного согласия уйгуров в 1207 году покориться Чингисхану Хорезмское государство представлялось таким же грозным оппонентом, как в свое время Северный Китай. Ход монголо-хорезмских отношений сегодня невозможно проследить точно. Некоторые поздние восточные источники сообщают, что энергичный халиф Багдада аль-Насир (1180–1225), имея трудности в отношениях с Мухаммедом II, обратился к монгольскому правителю, чтобы тот напал на хорезмшаха с тыла. Это утверждение означает, что именно сам халиф, остававшийся номинальным главой ислама, пусть даже ненамеренно, но все же навлек на ислам величайшее бедствие в истории. Существуют и другие документы, утверждающие, что Мухаммед II уже в течение продолжительного времени беспокоился по поводу своих северо-восточных соседей и усиленно собирал информацию об их военной силе и внутренних делах через своих лазутчиков. И наоборот: возможно, что торговцы, посланные Чингисханом, не только выполняли свои прямые функции по налаживанию торговых отношений, но и занимались разведкой. Во всяком случае, Мухаммед II посчитал их именно таковыми и почти всех, за исключением нескольких, казнил.

Такое обращение с представителями их правителя вызвало у монголов лишь одну реакцию: без промедления начать войну. По-видимому, Мухаммед II не подозревал об этом, поскольку такая практика еще не была известна в то время в Западной Азии. Впоследствии исламскому миру еще предстояло убедиться в том, что только таким теперь всегда будет результат вероломства по отношению к монгольским послам и посланникам. После отражения атаки хорезмшаха через Оксус Чингисхан ударил по Хорасану, тесня перед собой армию Мухаммеда, что должно было произвести сильное впечатление на всех. До тех пор хорезмские правители Ирана считались почти непобедимыми завоевателями. Теперь они стали сдаваться войскам Чингисхана. Новая монгольская наступательная тактика – внезапная атака кавалерии – не была единственной причиной этому, поскольку многочисленные тюрки в армии Мухаммеда уже были с ней знакомы. Вероятнее всего, хорезмийцы были напуганы новыми осадными машинами, частично китайского происхождения, которые использовали монголы. Также, скорее всего, было бы неправильно приписывать неудачу Мухаммеда II ненадежности многонациональных сил хорезмийцев. Чем дальше на запад продвигались монголы, тем больше было число тюрков, присоединявшихся к их армии, добровольно или насильственно. Ко времени вторжения в Хорасан силы Чингисхана уже состояли преимущественно из тюрков. Монгольский правитель всегда делал упор на склонение тюрков из армии противника к дезертирству, призывая их идти против ошибки «братской ссоры». Мухаммед определенно имел проблему такого рода со своими людьми в начале войны, и аналогичные волнения, несомненно, повлияли на войска в тылу. В результате всего изложенного выше он пал духом.