История - нескончаемый спор

Чем объясняется эта особенность трактовки истории Снорри Стурлусоном? Если мы обратимся к оценке общих взглядов исландского историка в научной литературе, то столкнемся с суждениями, в высшей степени противоречивыми. Одни ученые полагали, что в «Круге Земном» существует совершенно определенная политическая тенденция[105], выражающая либо интересы королевской власти, либо взгляды могущественных исландских предводителей[106]; другие отрицали наличие какой бы то ни было тенденции[107]. Налицо — объективная трудность. Нечто мешает выявить «философию истории» Снорри. Не вызвана ли эта трудность тем, что перед нами — саги, т. е. произведения жанра, стоявшего как бы на грани перехода от фольклора к литературе?

Как отмечено выше, автор саги не считал себя таковым и видел свою задачу не в свободном сочинении саги, но в записи, в составлении ее из той информации, которой он располагал. Авторское самосознание у него было настолько неразвито, что за редчайшими исключениями мы не знаем имен авторов саг, и то, что Снорри составил «Круг Земной», никак нельзя установить из текста этого произведения. Литературный жанр саги исключал возможность прямого выражения идей автора и его оценок исторического процесса. Поэтому содержание и структура саги не могли определяться в первую очередь собственными установками или склонностями того, кто ее написал или продиктовал. Можно ли ожидать в подобных условиях, что в саге обнаружится систематизированная «историческая теория»? Видимо, есть основания говорить, самое большее, о каких-то общих понятиях, которые не выражены к тому же в эксплицитной форме, но могут быть выявлены в результате внимательного анализа текста.

«Историческая теория» в обществе, в котором возник «Круг Земной», представляла собой миф. О том, что во времена Снорри интерес к древней мифологии оставался живым, лучше всего свидетельствует, помимо «Саги об Инглингах», написанная тем же Снорри «Младшая Эдда». Не следует забывать, что эддические песни о богах и героях продолжали живо интересовать исландцев (сохранившаяся рукопись «Старшей Эдды» датируется второй половиной XIII в.). Пожалуй, еще более примечательно то, что христианские церкви в Норвегии в XII в. украшали резными деревянными панелями, на которых изображались сцены героического скандинавского мифа о Сигурде и Гьюкунгах, — торжество новой религии не означало вытеснения из духовного мира скандинавов традиционного фонда представлений, сложившихся в языческую старину. Здесь не место вдаваться в вопрос, оставался ли миф для скандинавов и в XIII в. воплощением безусловной истины, довольно констатации того, что он представлял собой привычную и наиболее адекватную образно-концептуальную форму, наложение которой на исторический материал помогало его организовать и объяснить.

В противоположность символической христианской европейской историографии, которая мыслила историю в категориях противопоставления земного плана плану трансцендентному, времени — вечности, норвежско-исландская историография того же периода, свободная от сознания дихотомии мирской и священной истории, сосредоточивала внимание исключительно на человеческих деяниях. Историю творят люди, преследующие собственные интересы и цели. Они не творят ее свободно, поскольку подчинены судьбе, являющейся однако не безличным роком, высящимся над миром, но внутренним стимулом человеческого поведения. Судьба в понимании скандинава той эпохи не только не лишает человека инициативы, но, напротив, побуждает его максимально выявлять свои силы и способности. Расходясь с христианскими хрониками и анналами в понимании движущих сил истории и отличаясь от латинской историографии трезвостью в оценке человеческого поведения и полным отсутствием дидактичной риторики, саги о конунгах уступали ей в постановке проблем смысла истории, смысла, который в ту эпоху мог быть раскрыт только в контексте богословско-символической интерпретации[108].

* * *

Отношение к «Кругу Земному» как к памятнику истории и культуры средневековых скандинавов менялось на протяжении XIX и XX столетий в зависимости от сдвигов в науке. В поле зрения историков прошлого века находилась история событий, и, соответственно, саги о конунгах вызывали у них наибольший интерес и давали обильный материал для раскрытия процесса объединения Норвегии и укрепления королевской власти.