История Ногайской Орды

Выбор, сделанный «Тайбугиным юртом», отражен в послании царя Федора Ивановича Кучуму около 1597 г.: «А которые нагаиские улусы Таибугин юрт, которые кочевали вместе с тобою, от тебя отстали — на которых людей тебе была болшая надежа» (РГАДА, ф. 131, oп. 1, 1597 г., д. 1, л. 20; СГГД, ч. 2, с. 134). Эта походя брошенная фраза при дефиците сведений привлекает внимание. Я трактую слова о кочевании вместе с Кучумом как бывшее пребывание «юрта» в центре ханства, в домене, который до 1563 г. являлся сердцевиной тайбугидских владений. Когда Ермак занял Искер и прииртышские городки, хан ушел в южные степи, а его подданные со среднего Иртыша откочевали к Большим Ногаям. Вот почему в царском письме они предстают как «нагайские улусы».

Среди соратников Кучума находились мангытские мирзы Чин б. Эль и Али (его происхождение неясно). Вместе с ними хан нападал на русские поселения, пытался собирать ясак с татарских улусов. Воеводы неоднократно разбивали его отряды. Стремясь закрепиться подальше от них, хан основал ставку на территории левого крыла Ногайской Орды, во владениях рода Шейх-Мамая. Фактически он захватил часть ногайской территории, что вызвало недовольство мирз левого крыла. Не желая ввязываться в вооруженный конфликт с озлобленным ханом, они известили об этом бухарского Абдуллу.

Тот обратился к Кучуму с увещеванием: «Слышали есмя, что вы взяли землю Авлия мирзийу (Аулии б. Ака б. Шейх-Мамая. — В.Т.)… А годное было то, чтоб вам, помиряся, да у кафыреи ("неверных", т. е. русских. — В.Т.) землю свою поимати. А толко по тому не станете делать, и кафыри вас осилеют и обезчествуют. А толко нас похотети себе братственно имети, и вы б с ним (Аулией. — В.Т.) помиряся, и землю ему отдал, и потом бы так не делати» (РГАДА, ф. 131, oп. 1, 1598 г., д. 1, л. 3). В другом письме Абдулла объяснял свое неучастие в вооруженной борьбе сибиряков («А что еси просил у нас рати, и мы в те поры были в воине, для того и не послали…» — РГАДА, ф. 109, оп. 2, д. 2, л. 1), но на самом деле он давно уже разочаровался в вассале-неудачнике и не видел пользы в помощи ему[278]. Воевать с далекой Россией не входило в планы Абдуллы, поэтому Кучум остался один на один с царскими войсками.

В августе 1598 г. в сражении с воеводами на Оби хан в очередной раз потерпел поражение и спасся бегством. Сначала он явился во владения, по одним сведениям, калмыков, по другим — казахов. А затем решил искать убежище у Больших Ногаев. Там уже обосновались его сыновья — Али, женатый на дочери Дин-Ахмеда, и Канай, зять Уруса. Однако мирзы не пожелали содержать у себя человека со столь громкой репутацией воителя с русскими и во избежание недовольства Москвы убили его[279].

Своеобразным посредничеством бухарского монарха в примирении Кучума с мирзами не ограничивались связи Большой Ногайской Орды с узбекскими владениями. В Бухарское ханство и Хорезм с давних пор откочевывали мангытские аристократы, недовольные положением дел на родине, политикой очередного бия. В 1560–1580-х годах уводили на юг свои улусы Ак б. Шейх-Мамай с родичами, два сына Исмаила и прочие (БГК, д. 137, л. 356 об.; НКС, д. 8, л. 10 об., 371 об.). Эмигрантские настроения воцарялись в среде кочевников всякий раз, когда возникала угроза внешнего вторжения. Тогда они собирались уходить в Мавераннахр или к казыевцам — «а так де нам не прожить» (НКС, 1586 г., д. 1, л. 21). По некоторым сведениям, после уничтожения казаками Сарайчука в 1581 г. его жители переселились в Хорезм («Хиву») (О развалинах 1867, с. 4). Иногда символом исхода в Среднюю Азию служило выражение «к Сыру» (Сырдарье), «за Сыр». Эта река обозначала рубеж одного из кочевых циклов (см. выше), и ее берега еще со времен Мусы были освоены ногаями.

Распространенным способом поддержки межгосударственных и междинастических связей были браки. За Абдуллу и бухарских царевичей выдавали дочерей и сестер Исмаил, Урус, Ак б. Шейх-Мамай, Мухаммед б. Исмаил, его сын Саид-Ахмед, Ураз-Мухаммед  б. Дин-Ахмед; за хорезмских правителей — Саид-Ахмед и Ураз-Мухаммед, а также нурадины Дин-Али б. Хаджи-Мухаммед и Динбай б. Исмаил (ИКС, д. 7, л. 127, 128; д. 8, л. 52 об., 54, 56, 66 об., 238 366 об., 373 об.; д. 9, л. 47, 86 об.; д. 10, л. 11 об., 133 об.; 1586 г., д. 1, л. 81; 1587 г., д. 2, л. 29).

В иерархии династий и элей мангыты имели прерогативу отправки жен Шейбанидам (т. е. узбекским Шибанидам). Женитьба же потомков Эдиге на среднеазиатских избранницах почти не практиковалась. В источниках второй половины XVI в. отмечен лишь один подобный случай, когда мирза Кучук б. Мухаммед в 1578 г. был удостоен руки дочери хана Абдуллы (НКС, д. 8, л. 253 об.). Брать жен из Ногайской Орды было в обычае у тюркских государей, они даже получили особое название: «Всех своих жен, взятых из мангытских принцесс, правители называют бийим (биким, бегим, бике)» (Абу-л-Гази 1906, с. 188; Aboul-Ghazi 1871, р. 213).