История Ногайской Орды

Не все из этих схематичных параметров применимы к Ногайской Орде в полной мере, поскольку ее общество было во многом «вторичным», т. е. унаследовало цивилизацию кочевников домонгольского Дешт-и Кипчака и Золотой Орды. Поэтому ногаям не пришлось начинать социальное и экономическое строительство с родо-племенного «нуля». Но уподобление их казахам и предимперским монголам представляется корректным. Э. Кинан тоже видит в ногаях типичных кочевников — не имевших и не желавших иметь городов; видевших в своей степи не только среду обитания, но и средоточие и источник политического и военного могущества; контактировавших с оседлыми соседями прежде всего с целью приобретения земледельческой и ремесленной продукции (Keenan 1967, р. 552).

Подобное выделение скотоводческого сегмента экономики в целом оправданно. Ногайская Орда действительно являлась кочевой империей. Однако в ней, как в любом сложном социальном организме, существовали и другие хозяйственные отрасли и уклады. Кроме того, экономика не сводилась к выпасу скота и обмену с соседями. Экономическая система предполагала и организацию распределения продукции. Рассмотрим все эти пункты по порядку.

Кочевое скотоводство

Ногайская Орда располагалась в степной зоне Нижнего Поволжья, Волго-Яицкого междуречья, Западного и отчасти Центрального Казахстана. В этих краях произрастали травы и травяные кустарники, лесов же было немного. Древесные заросли встречались главным образом в поймах крупных рек. Как выразился М.Г. Худяков, «Ногайское государство — страна липовых лесов Южного Приуралья и приволжских степей» (Худяков 1991, с. 234)[345]. Овцеводство, главная отрасль кочевого хозяйства, довольно беспощадно к степному ландшафту, так как отары вытаптывают пастбища, превращая их в конце концов в полупустыню. Но в XVI в. этот так называемый скотосбой еще не обнаруживался (Кириков 1983, с. 4, 5, 70, 71) и ногаи беспрепятственно могли выбирать в заволжском Деште удобные маршруты и водопои, перемещать свои улусы в места наилучшего травостоя[346].

Ногайское стадо имело обычный для средневековых степных скотоводов набор видов: «кони и верблюды, овцы и животину» (т. е. крупный рогатый скот) (ПДК, т. 2, с. 70). Эвлия Челеби добавляет к ним еще и ослов (Эвлия Челеби 1979, с. 54). Превосходную характеристику дал А. Олеарий: «Их скот велик ростом и силен… У овец… имеются большие толстые хвосты из чистого сала, весящие иногда от двадцати до тридцати фунтов… Лошади их невзрачны, но сильны и очень выносливы. У них имеются и верблюды, но редко с одним, а обыкновенно с двумя горбами на спине» (Олеарий 1906, с. 405). Коровы славились размерами и удоями и позднее составили основу пород Ставрополья (Калоев 1993, с. 60). Лошадей, как правило, держали косяками из десяти маток и одного породистого производителя; косяки объединялись в табуны по 100–150 голов (Калоев 1993, с. 77, 78).

Обычным соотношением видов скота у рядовых кочевников было 1 лошадь: 1 корова: 6–7 овец (Тортика и др. 1994, с. 60). Мирзы, конечно, могли позволить себе больший процент лошадей и коров. Достаточным для скудного существования считалось иметь стадо из 50 голов; 500 голов делали человека зажиточным, а тысяча и более — богатым (Георги 1799а, с. 42). Богатые ногаи обладали несметными стадами. Ж. де Люку один мирза крымских ногаев говорил, что владеет четырехсоттысячным поголовьем (Люк 1879, с. 486). Именно скот являлся главным богатством и показателем зажиточности, «а опроче… лошадей и животины, иных никаких животов (т. е. имущества. — В.Т.) у них нет» (ИКС, 1628 г., д. 1, л. 39).

Сравнительно немногочисленные верблюды использовались в основном как тягловая сила для перевозки колесных кибиток (Исфахани 1976, с. 94, 145; Какаш, Тектандер 1896, с. 26)[347] и иногда при пахоте (Эвлия Челеби 1979, с. 54). Вообще же вся транспортная система сводилась к верховым перемещениям, и техническая изощренность требовалась порою лишь при переправах через глубокие реки. Тогда ногаи сооружали «нечто вроде плотов» или натягивали над водой подобие желоба из толстой просмоленной ткани для перевода мелкого скота, а крупный пускали вплавь (Перетяткович 1877, с. 283; Хуан 1899, с. 7, 8). Возможно, один из этих способов был заимствован донцами. Казаки складывали седло, оружие и одежду на камышовую вязанку, пускали в воду коня, цеплялись за его гриву и тянули вязанку за собой (Рябов 1992, с. 158); ср. аналогичные данные о золотоордынцах (Барбаро 1971, с. 150, 151) и о крымских татарах (Ищенко 1989, с. 142). Когда на Волге встали русские крепости, местные стрельцы и служилые люди по поручению воевод перевозили животных и людей с одного берега на другой на судах.