История нового имени

Вот в этой обстановке смертельно опасной игры Лила встряла в конфликт между братом, мужем и братьями Солара. Она воспользовалась убеждением Микеле в том, что никто кроме нее не способен поставить дело в магазине на пьяцца Мартири на должную высоту. Она перестала отмахиваться от его предложения и вступила с ним в переговоры, в результате которых добилась полной свободы действий и более чем достойного жалованья, благодаря чему у нее возникла иллюзия, что она больше не синьора Карраччи. На этих условиях Лила согласилась пойти работать в обувной магазин. Ей было плевать на брата, которому угрожала конкуренция со стороны новой марки «Солара» и который счел ее предательницей, и даже на мужа. Стефано поначалу впал в неистовство, потом попытался ей пригрозить, наконец, попросил ее переговорить от его лица с братьями по поводу денег, которые он брал взаймы у их матери и до сих пор не расплатился с долгом. Она пропустила мимо ушей льстивые речи Микеле, который крутился вокруг нее, подглядывая, как она перестраивает магазин, и подзуживая создать только для них новую модельную линейку обуви, оставив за бортом Рино и Стефано.

Лила давно догадалась, что ее брата и отца скоро выкинут из дела, что Солара заграбастают все себе, а Стефано останется на плаву, только если согласится участвовать в махинациях братьев. Но если поначалу это ее возмущало, то теперь, если верить ее записям в тетради, ей стало все равно. Конечно, ей было жалко Рино, чья предпринимательская карьера заканчивалась так бесславно, тем более что он успел обзавестись женой и сыном, но отныне все старые связи утратили для нее ценность; ее способность любить устремилась в другое русло, все ее мысли и чувства принадлежали одному Нино. Так же как раньше она не жалела себя, чтобы помочь брату разбогатеть, так теперь все свои силы направила на то, чтобы сделать счастливым своего любовника.

Когда она в первый раз пришла в магазин на пьяцца Мартири, прикинуть, что здесь нужно изменить, то с удивлением увидела на стене черно-желтое пятно — след от пожара, уничтожившего ее фотопортрет в подвенечном наряде. Это пятно ее взбесило. «Мне ничего здесь не нравится, — думала она, — мне не нравится ничего из того, что было до того, как я встретила Нино». Тут ей внезапно пришло в голову, что именно здесь, в этом центральном районе, разыгрались основные эпизоды той войны, которую она вела против всего мира. Именно здесь, на виа Милле, во время драки ребят из нашего квартала с местными парнями, она дала себе слово, что рано или поздно выберется из нищеты. Здесь она горько раскаялась в том, каким путем этого добилась, и изуродовала свой свадебный портрет; повинуясь владевшему ею духу разрушения, она потребовала, чтобы искалеченная фотография украсила интерьер магазина. Здесь она обнаружила, что ее беременность завершилась выкидышем. Здесь и сейчас заканчивалась ее обувная авантюра, уничтожаемая братьями Солара. Значит, именно здесь настанет конец и ее браку, здесь она освободится от Стефано и его фамилии, какими бы последствиями это ни обернулось. «Безобразие какое!» — бросила она Микеле Соларе, указывая на пятно. Потом вышла на тротуар и посмотрела на каменных львов в центре площади. Львы были страшные.

Лила велела заново покрасить стены. В туалете не было окна, но имелась замурованная дверь, когда-то выходившая во внутренний двор. Лила приказала ее открыть и застеклить матовым стеклом, пропускавшим немного света. В галерее на виа Кьятамоне она купила две понравившиеся ей картины. Наняла новую продавщицу, но не из наших, а из квартала Матердеи, с дипломом секретарши. Убедила братьев закрывать магазин на обед с часу до четырех, чем снискала бесконечную благодарность своей новой сотрудницы. С Микеле Лила вела себя как можно осторожнее; в свою очередь, он, не глядя соглашаясь со всеми ее предложениями, требовал от нее подробного отчета о нововведениях и тратах.