История нового имени

Пинучча тяжело вздохнула. Микеле страшно цеплялся за Лилу, а Марчелло всегда питал к ней слабость. Вот Стефано и рассудил, что она поможет им уладить разногласия. Только Рино ни капли не доверял сестре; он ее боялся, даже спать нормально перестал. Старые ботинки, которые они с Фернандо когда-то забраковали, стараниями Марчелло вышли на рынок и хорошо продавались. Что, если братья решат работать напрямую с Лилой, а она, известная стерва, создаст для Солара новую линейку обуви – после того, как отказалась делать это для родни?

– Нет, этого не будет, – сказала я.

– Это она тебе сказала?

– Я не виделась с ней после лета.

– Тогда откуда ты знаешь?

– Я знаю Лилу. Когда она чем-то увлечена, выкладывается по полной. Но как только достигнет цели, теряет к делу интерес и переключается на что-нибудь другое.

– Ты уверена?

– Конечно.

Мои слова очень обрадовали Марию, и она поспешила успокоить дочь.

– Слышала? – сказала она. – Значит, все хорошо. Лену знает, о чем говорит.

Но я, конечно, ничего не знала, кроме того, что Лила непредсказуема. Я торопливо простилась и собралась уходить. Какое мне дело, думала я, до всех этих пошлых историй? До мелкой мести Марчелло, возни вокруг денег, помешательства на машинах, домах, мебели, шмотках и курортах? И как могла Лила после Нино снова включиться в их свару? Ничего, скоро я сдам экзамены, выиграю конкурс, вырвусь из этого болота и уеду как можно дальше. Задержавшись возле Марии, которая взяла на руки малыша, я неожиданно растрогалась и воскликнула:

– Какой красавчик!

79

И все же я не устояла. Я долго откладывала, но потом не выдержала и предложила Альфонсо в воскресенье встретиться со мной и с Маризой. Альфонсо очень обрадовался, и мы пошли в пиццерию на виа Фория. Я расспросила Маризу, как Лидия, как дети, в особенности Чиро, и наконец поинтересовалась, как поживает Нино. Мариза отвечала нехотя, было видно, что ей неприятно говорить о брате. Тем не менее она рассказала, что на какое-то достаточно продолжительное время он потерял голову; отец, которого Мариза обожала, попытался его вразумить, и они чуть не подрались. Никто так и не понял, что на него нашло: он заявил, что бросает учебу и уезжает из Италии. И вдруг все вернулось в норму: недавно он сдал очередной экзамен.

– Значит, с ним все в порядке?

– Ну, типа того.

– Он доволен жизнью?

– Насколько такие, как он, вообще могут быть хоть чем-то довольны…

– Он целыми днями сидит над книгами?

– Ты имеешь в виду, есть ли у него девушка?

– Да нет! Просто интересно, куда он ходит, с кем видится.

– Откуда мне знать, Лену? Он вечно где-то шляется. Сейчас помешался на кино, литературе и живописи. Если изредка появляется дома, сразу начинает спорить с отцом и нарочно его провоцирует на грубости.

Узнав, что Нино образумился, я почувствовала облегчение, смешанное с горечью. Кино, литература, живопись? Как быстро меняются люди! Как непостоянны их интересы и чувства! На место одних умных споров приходят другие, такие же умные; время сметает нагромождения внешне связных словесных конструкций, но чем больше слов на них потрачено, тем отчаяннее люди за них цепляются. Какая глупость, что я отказалась заниматься тем, что мне нравилось, и переключилась на то, что интересовало Нино. Да, надо стараться быть тем, кто ты есть, и во всем идти своим путем. Я надеялась, что Мариза не проболтается брату о том, что мы виделись и что я расспрашивала ее о нем. После того вечера я ни разу не упомянула ни Нино, ни Лилу, даже в разговорах с Альфонсо.

Я с еще большим рвением отдалась исполнению своих обязанностей, которые умножила, чтобы свободного времени не оставалось совсем. В тот год я училась как одержимая и взяла еще одного ученика за приличные деньги. Я подчинила свою жизнь железной дисциплине. У меня был строгий распорядок дня, а каждый день походил на прямую линию, протянутую от точки «утро» до точки «вечер». В прошлом у меня была Лила, которая открывала передо мной радость познания неизведанных земель. Отныне я решила, что буду рассчитывать только на себя. Мне было почти девятнадцать, и я знала, что вот-вот обрету независимость и больше мне никто не будет нужен.

Последний школьный год пролетел как один день. Я билась с астрономией, геометрией, тригонометрией. Это была бешеная гонка за знаниями, в которую я включилась, несмотря на глубокую веру в собственную врожденную, а потому непреодолимую неполноценность. Ничего, я буду делать то, что в моих силах. Мне некогда ходить в кино? Я заучивала названия фильмов и узнавала сюжет. Я ни разу не была в археологическом музее? Я пожертвовала половиной дня и обежала его весь. Я никогда не заглядывала в музей Каподимонте? Ничего, пару часов выкрою. В общем, дел у меня было невпроворот. Обувь, магазин на пьяцца Мартири отступили на задний план. После лета я ни разу туда не зашла.