История новой Москвы, или Кому ставим памятник

Позиция нравственная и позиция профессиональная – именно их сочетание определяло всегда отношение современников к своим художникам. В конце XX века предмет особой гордости – быстрота строительства храма Христа Спасителя (отпущение всех грехов прошлых требовалось немедленное и наглядное!). Строительство XIX века отличалось обстоятельностью и медлительностью. В течение 1839–1853 годов велись кладка кирпичных стен, куполов и наружная облицовка. До 1857 года были установлены металлические части крыши и куполов и одновременно сооружены леса внутри – начались штукатурные и облицовочные работы. В 1859 году были полностью сняты наружные леса, годом позже начаты росписи и внутренняя художественная отделка. Можно ссылаться на ограниченность ежегодных ассигнований, но никуда не уйти от редкой требовательности к себе исполнителей. Среди них профессора Академии художеств Алексей Тарасович Марков, Василий Петрович Верещагин, Михаил Николаевич Васильев, Петр Васильевич Басин, Федор Антонович Бруни. Они-то, помимо преподавания, всегда занимались церковной живописью. Но рядом стоят передвижники, только что бунтовавшие против них в академических стенах. И именно в этом непростом сплаве представала действительная картина художественной жизни тех лет.

Профессор А.Т. Марков берется за композицию для плафона купола и в качестве исполнителя приглашает сначала питомца академии, хорошего портретиста И.К. Макарова. Не удовлетворенный достигаемыми результатами, старый профессор обращается к только что вышедшему из академии в результате знаменитого «бунта четырнадцати» И.Н. Крамскому. Крамской делает для него около полусотни рисунков с натуры, а затем расписывает купол вместе с Н.А. Кошелевым и К.Б. Венигом. Помимо Крамского, в храме работали и другие участники того же «бунта» – Л.И. Корзухин и Ф.С. Журавлев. Первый известен своими живыми жанровыми картинами «Поминки на сельском кладбище», «В монастырской гостинице», «Перед исповедью». Лучшие полотна Фирса Журавлева также представляют картины современного ему купеческого быта – «Перед венцом», «Купеческие поминки». По оценке современников, работы в храме относились к наиболее удачным их произведениям, как и работы исторического живописца Г.С. Седова, автора полотен «Иван Грозный перед Василисой Мелентьевой», «Иван Грозный и Малюта Скуратов».

Суриков пишет «Вселенские соборы», его современник Г.И. Семирадский – целую серию работ. Здесь и четыре сюжета из жизни Александра Невского, и «Крещение», и «Въезд в Иерусалим», и имевший особое значение для организации внутреннего пространства храма запрестольный образ «Тайная вечеря». Один из самых образованных художников своего времени, Семирадский до Академии художеств заканчивает Харьковский университет по физико-математическому отделению и получает степень кандидата за диссертацию «Об инстинктах насекомых». Пройдя со всеми наградами академический курс, ученик П.П. Чистякова, он в годы итальянского пенсионерства пишет свою известную «Грешницу» и почти одновременно с окончанием работы над ней присылает эскизы для храма Христа.

Не менее известны скульпторы. Их работы были завершены двумя десятилетиями раньше. Здесь десятки рельефов А.В. Логановского. Это его работы Пушкин почтил четверостишием «На статую играющего в свайку». Федору Толстому, доброму знакомцу поэта, принадлежала серия медальонов, посвященных 1812 году. Он единственный на деле олицетворял традицию понимания храма-памятника: Ф.П. Толстой был в свое время членом Вольного общества любителей словестности, наук и художеств и выступил с трактатом «О состоянии России в отношении внутреннего быта», в котором доказывал необходимость отмены крепостного права.

Обращали на себя внимание работы Н.А Рамазанова, хорошего портретиста, создавшего бюсты И.А. Крылова, А.Н. Островского, М.С. Щепкина, того же Ф.П. Толстого, И.И. Панаева, снимавшего посмертную маску Н.В. Гоголя. Один из первых историков русского искусства, он написал в своем труде «Материалы для истории искусства в России»: «Долг наш хотя теперь не дать замереть преданиям о наших стариках».

И не надо уходить от слишком существенного обстоятельства: объем производившихся в храме художественных работ обогащению не служил. Не приобрел здесь состояния способный скульптор М.А. Чижов, автор работ «Крестьянин в беде» и «Татьяна». Осталась в тяжелейших материальных условиях семья Рамазанова – его не стало через несколько лет после окончания работ. Он умер от простуды, полученной в здании московского Манежа, где готовил выставку для Румянцевского музея. В том же году Академии художеств приходится за свой счет хоронить П.К. Клодта. Конные группы на Аничковом мосту Петербурга и памятник И.А. Крылову в Летнем саду послужили преддверием его работы в храме Христа. «Он бескорыстен, чист душой, скромен и только от других узнает, что его работы достойны хвалы и уважения», – напишет о нем еще при его жизни современник. И это П.К. Клодт объяснит увлеченность своих товарищей московским заказом – «приобщением к алтарю народного долга».