История нравов. Буржуазный век

О том, с каким бесстыдством иногда танцевали канкан — многие разнузданные танцовщицы, например, танцевали его без кальсон, — можно судить по тому, что тогда в Париже было издано полицейское постановление, в силу которого в зале должен был находиться городовой, обязанный предупреждать самое худшее, выводя из залы даму, которую канкан вдохновил к слишком смелым вольностям.

Тот факт, что это практиковавшееся в интересах разнузданнейшей эротики «бешенство ног» совершило свое триумфальное шествие по всему миру, как и специфическая мода Второй империи, кринолин, доказывает нагляднейшим образом, что оно как нельзя более отвечало духу времени. Это положение подтверждается и тем обстоятельством, что канкан плясали не только в публичных танцзалах, но и с бешеным упоением на семейных праздниках средней и высшей буржуазии.

В конце 1860-х всеобщее увлечение канканом несколько ослабело. Вместе с политической ситуацией, породившей этот танец, он до известной степени сошел со сцены. Что он, однако, не умер совсем, лучше всего доказывает его веселое возрождение на подмостках варьете в начале 1890-х. Пляска пяти сестер Баррисон и их многочисленных подражательниц была, собственно, не чем иным, как новой вариацией канкана, главная суть которой состояла в рафинированном использовании dessous, внезапно и гротескно разоблачаемых. Значительным подспорьем стали в данном случае рафинированные красочные контрасты, придуманные тем временем как средство воздействовать на эротическое чувство. Из-под темного верхнего платья вдруг показывалась ослепительная пена развевающихся белых кружевных нижних юбок и кальсон, а из них точно вылетали элегантные ноги в черных чулках, проделывая на глазах у зрителей самые невероятные движения.

Достигнуть элегантности и рафинированности сестер Баррисон еще не было дано канкану 1860-х. Потому их пляска и произвела сенсацию. Ни один другой танец не действовал в такой степени на мужскую чувственность, как эта новая разновидность канкана. То было за последнее время самым смелым публичным встряхиванием мужской чувственности, и, чтобы испытать и насладиться этой встряской, люди массами посещали спектакли сестер Баррисон, брали с боя места, а богатые тунеядцы добивались не менее безумно личной благосклонности танцовщиц. Впрочем, первоначальная форма канкана никогда окончательно не вымирала: в Париже его постоянно танцевали и танцуют в таких учреждениях, как «Мулен руж», «Мулен ля галет» и др.

Если танцы, придуманные в последние десятилетия, и не имели такого бесспорного, распространившегося на весь мир, то есть весь мир возбуждавшего, успеха, какой выпал на долю канкана, то некоторые из них все же отличаются таким рафинированным эротическим недвусмыслием и потому таким сводническим характером, какие трудно представить себе даже воображению, насквозь насыщенному подобными представлениями. Это занесенный из Испании матчиш, вывезенный из Америки кекуок, танец апашей, подаренный миру Францией, и, наконец, немецкие варианты этих танцев, известных под названием шибертанц (Schiebertänze). Все они очень скоро сделались весьма популярными во всех слоях и пользуются этой популярностью до известной степени еще и теперь.

Если кекуок и танец апашей воздействуют благодаря соединению грубости и дикости, то немецкий шибертанц — благодаря своим доходящим до последней границы эротико-порнографическим трюкам. По самому своему существу каждый танец носит, что необходимо постоянно подчеркивать, эротический характер, так как он изображает символически взаимное ухаживание полов, а порой и самый половой акт. Если эта последняя сторона во всех остальных танцах завуалирована, то в шибертанц она выступает совершенно открыто. Они в сущности не что иное, как возможно более точное воспроизведение в форме плясового ритма движений при половом акте. Трудно представить себе более порнографическую форму танца. И потому чрезвычайно важно снова и снова подчеркивать, что популярность этих танцев распространяется не только на танцзалы предместий, где танцует простонародье, но и на самые изысканные учреждения жуирующего богатого света, что эти танцы не только танцевались с величайшим упоением в домах высших слоев буржуазии, но и теперь еще там в моде… Ибо перед дверью частных квартир кончается власть полиции. Из публичных помещений для танцев полиция могла устранить угрозой наказания наиболее порнографические формы канкана, как недавно это имело место в Берлине, в частном же салоне ей не место, и потому здесь никто и не обращает внимания на ее запреты.

В связи с развитием танцев необходимо сказать несколько слов также о некоторых публичных празднествах, так как их апогеем считается всегда именно танец. Речь идет о балах, сезон которых обыкновенно совпадает с зимой и которые часто бывают связаны с карнавалом.