История нравов. Галантный век

На это указывает целый ряд документов, из которых видно, что мещанки, вынужденные скрывать от взоров публики свою физическую красоту, ничему так не завидовали, как именно этой привилегии дам высших классов, имевших право раскрывать взорам всю красоту своего тела. В описании Берлина (конца XVIII века) Мерсье констатирует эту зависть у берлинок. Он говорит: «Долгое время наши красавицы не могли понять, почему обнаженные шеи мещанок и горничных обладают такой притягательной силой, но потом они смекнули, в чем дело, и теперь пользуются этим красивым зеркалом, отражающим столько чар для глаз похотливого знатока. С завистью и ревностью косятся бедные мещанки на оголенные плечи дам высших сословий, так как сами они теперь лишены этого права. А если уж красивая девушка низкого происхождения, стоявшая у корыта с засученными рукавами, производила такое впечатление, то какие же опустошения в сердцах должны произвести оголенные плечи наших дам».

Находились, однако, и женщины в средних классах, которые не боялись риска и подражали этим смелым модам. Это доказывают с очевидностью упомянутые бранные проповеди моралистов, обращавшиеся прежде всего к «народу». Если последний и не мог доходить до тех же границ, то он старался, во всяком случае, приблизиться к ним, и здесь были бессильны какие бы то ни было запретительные указы. Можно привести для каждого из затронутых здесь пунктов еще целый ряд характерных документов. Мы позволим себе ограничиться немногими данными; их достаточно для нашей цели. Обрушиваясь главным образом на «голую одежду», эти документы доказывают своими страстными нападками на декольте, какую огромную роль это последнее играло во всей тогдашней общественной жизни, доказывают, что внимание всех было тогда сосредоточено на этом смелом средстве ловли мужчин, что им пользовались с одинаковым усердием женщины всех сословий.

Приведенные цитаты взяты исключительно из немецких писателей и описывают только немецкие обычаи. В другом месте мы уже выяснили, что немецкие моды всегда были только копией с иностранных. Поэтому совершенно достаточно указать, что в других странах в ходу было такое же чудовищное декольте и что повсюду — во Франции, Англии и Италии — эта мода встречала подобное же противодействие, исходившее от тех же кругов. Во Франции против «порока оголения грудей» писали главным образом янсенисты[26], а в Англии — пуритане[27]. Когда в Англии в эпоху Реставрации бесстыдство моды превзошло все ранее известное в этом отношении, появился ряд протестующих памфлетов. Укажем лишь на следующие.

В 1662 году вышла книга «Новое наставление юношеству», а в 1674-м последовала книга Эдуарда Кука «Справедливые и разумные обвинения против оголения плеч и рук» и, наконец, в 1683 году памфлет, озаглавленный «Тщеславие Англии, или Глас божий, поражающий грех гордости, проявляющейся в костюме и во внешности». Из этих сочинений особенную сенсацию произвело второе, к которому знаменитый тогда богослов Ричард Лакстер написал предисловие.

В этом отношении, следовательно, все страны были в одинаковом положении. Однако соответствие это более внешнее. По существу, между названными английскими сочинениями и однородными немецкими памфлетами огромная разница. В английских сочинениях сказывается косвенно, но все же достаточно ярко протест буржуазии против абсолютизма Карла II. Ведь эти памфлеты нападают главным образом и прежде всего на придворные моды. Английская буржуазия хотела противопоставить свои почтенные права бесстыдству двора.

Совершенно иная тенденция проникает большинство немецких памфлетов против развратных мод. В них явственно слышится голос выдрессированной верноподданнической души, совершенно лишенной чувства собственного достоинства, находящей чудовищным преступлением, что бюргерство может осмелиться подражать тому, что является и должно остаться привилегией лишь знати и высших сословий: здесь эти моды, по мнению моралистов, и не являются вовсе грехом.

Для характеристики половой морали эпохи абсолютизма юбка не имеет того же значения, как декольте, хотя в типических линиях кринолина она также облеклась в форму, ярко отражавшую дух абсолютизма. Все же и ее значение настолько велико, что отказаться от освещения этого средства галантности значило бы затушевать некоторые весьма существенные подробности общей картины, так как в данном случае речь идет не только о новом воплощении идеи величия, а также преимущественно о выработке эротически-возбуждающих линий.