История нравов России

Еще шаг вперед в смысле роскоши был сделан при императрице Елизавете, славной дочери Петра. Здесь уже, по свидетельству М. Щербатова, экипажи «возблистали златом», дома «стали украшаться позолотою, шелковыми обоями во всех комнатах, дорогими меблями, зеркалами», двор облекался в златотканые одежды, «подражание роскошнейшим народам возрастало, и человек делался почтителен по мере великолепности его житья и уборов» (189, 104). Сластолюбию и роскоши при императорском дворе в немалой степени способствовал граф И. Г.Чернышев, много путешествовавший в иноземных странах и побывавший в ряде европейских дворов.

В елизаветинские времена продолжительные придворные торжества полны чинного этикета, а оргии петровского царствования отошли уже в область преданий. Вот как описывается придворный бал в «Петербургских Ведомостях», данный 2 января 1751 года: в этот день «как знатные обоего пола персоны и иностранные господа министры, так и все знатное дворянство с фамилиями от 6 до 8-го часа имели приезд ко двору на маскарад в богатом маскарадном платье и собирались в большой зале, где в осьмом часу началась музыка на двух оркестрах и продолжалась до семи часов пополуночи. Между тем были убраны столы кушаньем и конфектами для их императорских высочеств с знатными обоего пола персонами и иностранными господами министрами в особливом покое, а для прочих находившихся в том маскараде персон в прихожих парадных покоях на трех столах, на которых поставлено было великое множество пирамид с конфектами, а также холодное и жаркое кушанье. В оной большой зале и в парадных покоях в паникадилах и крагштейнах горело свеч до 5000, а в маскараде было обоего полу до 1500 персон, которые все по желанию каждого разными водками и наилучшими виноградными винами, также кофеем, шоколадом, чаем, оршатом и лимонадом и прочими напитками довольствованы.» (25, кн. V, 101).

Увеселения прогрессируют быстрее других элементов придворной и общественной жизни. Звуки бальной музыки, волны света, заливающие залы, лица в масках, мелькающие в танцах пары — как все это далеко от церковного ритуала московского царского двора! Новые формы светских отношений и новые увеселения легко входили в быт и нравы двора и высшего общества. Современники подчеркивали фантастическую страсть Елизаветы к развлечениям и нарядам, которую она с успехом культивировала в придворной среде и высшем дворянстве. Екатерина II писала о дворе Елизаветы: «Дамы тогда были заняты только нарядами, и роскошь была доведена до того, что меняли туалеты по крайней мере два раза в день; императрица сама чрезвычайно любила наряды и почти никогда не надевала два раза одного платья, но меняла их несколько раз в день; вот с этим примером все и сообразовывались: игра и туалет наполняли день» —. Во время пожара в Москве (1753 г.) во дворце сгорело 4 тыс. платьев Елизаветы, а после ее смерти Петр III обнаружил в Летнем дворце Елизаветы гардероб с 15 тыс. платьев, «частью один раз надеванных, частью совсем не ношенных, 2 сундука шелковых чулок», несколько тысяч пар обуви и более сотни неразрезанных кусков «богатых французских материй» (83, 61, 346).

Поскольку с годами красота Елизаветы меркла, постольку она все требовательней и прихотливее относилась к нарядам; она издавала указы о нарядах и использовала власть абсолютного монарха для пресечения нарушений — ни одна женщина не должна была выглядеть лучше нее. Весьма болезненно императрица переживала успех других дам на придворных балах и маскарадах. По словам Екатерины II, однажды на балу Елизавета подозвала Н. Ф.Нарышкину и у всех на глазах срезала украшение из лент, очень шедшее к прическе женщины; «в другой раз она лично остригла половину завитых спереди волос у своих двух фрейлин под тем предлогом, что не любит фасон прически, какой у них был». Потом «обе девицы уверяли, что е. в. с волосами содрала и немножко кожи». Придворным дамам приходилось решать фактически задачу на квадратуру круга: одеваться так, чтобы не затмевать императрицу, но в атмосфере «ухищрений кокетства» невозможно было удержаться, и всякий старался отличиться в наряде (83, 187, 312–314, 56, 78–80). В елизаветинское время пребывание на балах и маскарадах было обязательным, как для офицеров участие в маневрах.

Само собой разумеется, что при дворе Елизаветы господствовали лесть, подхалимство, стяжательство, интриганство и лицемерие. Княгиня Е. Дашкова вспоминает о своем споре с великим князем (будущим Петром III): «На следующий день великая княгиня отозвалась обо мне самым лестным образом. Что до меня, то я не придала спору с Петром особого значения, потому что из–за неопытности в светской и особенно в придворной жизни, не понимала, насколько опасно, тем более при дворе, делать то, что почитается долгом каждого честного человека: всегда говорить правду. Не знала я и того, что если вас может простить сам государь, то его приближенные не простят никогда» (98, 54).