История нравов России

Петр Великий был набожным человеком, печалился по поводу невежества православного духовенства и непорядка в церковных делах, чтил и знал Церковный обряд, по праздникам становился на клиросе в ряды своих певчих и пел вместе с ними сильным голосом. И в то же время он был подвержен церковно–народной слабости подшутить над священными предметами и изречениями. Склонностью к юмору он напоминает Алексея Тишайшего, любившего пошутить и словом и делом: царь за опоздание купал своих стольников в пруду и приглашал затем их к столу, император же создал не менее известный церемониал «всешутейшего собора». Петр Великий любил повеселиться, им был заведен значительный календарь придворных ежегодных праздников, хваталц также и различного рода торжеств, балов и маскарадов, где веселились на западноевропейский манер. Следует отметить, что в гостях, на свадьбах, на заведенных им в Петербурге зимних ассамблеях, среди столичного бомонда, по очереди съезжавшегося у того или иного вельможи, император проявлял нравы старорусского властного хозяина с грубыми замашками. Известный русский историк В. О.Ключевский пишет, что «Петр вообще не отличался тонкостью в обращении, не имел деликатных манер» (121, т. IV, 32). Он был добрым по природе как человек, но — грубым как самодержец, который не привык уважать человека ни в себе, ни в других.

По сообщениям иностранцев, лиц из его окружения, Петр Великий в своей будничной жизни был весьма скромен, стремился ее устроить как можно проще и дешевле (121, т. IV, 31; 124, 607–608; 220, 15–16). Он вставал рано, знакомился с делами; после завтрака в шесть часов объезжал верфи, стройки, сам работал, затем отправлялся в адмиралтейство или сенат; в полдень обедал, отдыхал часа два; к вечеру отправлялся к кому–нибудь в гости на ужин или дома веселился с ближними; спать укладывался рано. И хотя его считали одним из самых могущественных и богатых монархов Европы, он часто ходил в стоптанных башмаках и заштопанных женой или дочерьми чулках, носил незатейливый кафтан из толстого сукна, разъезжал на одноколке или плохоньком кабриолете. «В домашнем быту Петр до конца жизни оставался верен привычкам древнерусского человека, не любил просторных и высоких зал и за границей избегал пышных королевских дворцов» (121, т. IV, 31). Оставив кремлевские хоромы, Петр Великий покончил с пышностью прежней придворной жизни московских царей; с простотой петербургского двора мог поспорить разве что двор короля–скряги Фридриха Вильгельма I. Не случайно он любил сравнивать себя с этим королем и говорил, что они оба не любят мотовства и роскоши. Несмотря на отрицательное отношение Петра Великого к великолепию и пышности, он в последние годы делает исключения для Екатерины Алексеевны, чей блестящий и многочисленный двор был устроен на немецкий лад и мог 1 ягаться с любым двором тогдашней Германии. К этому необходимо добавить, что он не вмешивался в дела, а даже и помогал царице Прасковье Федоровне, что, в общем, в его семье[1] причудливо переплетались старинные, московские, и новые, европейские, преимущественно немецкие, нравы.

Действительно, царица Прасковья со своими тремя дочерьми после смерти Ивана Алексеевича поселилась в подмосковном селе Измайлове, причем Петр Великий содержал ее деньгами и припасами, согласно ее сану. В Измайлове все порядки, времяпрепровождение и нравы были старорусскими, с которыми Великий Реформатор вел жестокую борьбу. Для многочисленных небольших комнат дворца характерны были беспорядок, грязь, ничегонеделание; они населены были богомолками, богомольцами, нищими, карликами, шутами и скоморохами. Они своими жалобными песнями, кривляниями, плясками забавляли невзыскательную царицу и ее дочек. Царевен обучали грамоте при помощи телесных наказаний, ибо наши предки полагали, что без них никакая наука не может укрепиться в головах учеников. В тогдашних стихах так воспевается польза наказаний:

«Розгою Дух Святый детище бита велит,
Розга убо ниже мало здравию вредит,
Розга разум во главу детям вгоняет,
Учит молитве и злых всех истязает;
Розга родителям послушны дети творит,
Розга божественного писания учит».

Чтобы угодить своему государю, Прасковья в качестве воспитателя и учителя немецкого языка пригласила А. И.Остермана и преподавателя танцев и французского языка С. Рамбура; в течение пяти лет царевны не смогли овладеть даже французской речью, не говоря уже о письме. В общем, образованность их по сути мало отличалась от прежних, допетровских времен — царевны были склонны к праздности, привязаны к шутам и скоморохам и не уважали человеческую личность.