История о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство фей

Девушка была довольно высокой, однако Сентябрь увидела, что она вряд ли была намного ее старше. На экране ее волосы казались серебристыми, — толстыми, как сосиски, завитыми прядями опускавшимися на плечи. На ней был богато украшенный вышивкой и бахромой пиджак, надетый поверх турнюра. На шее был повязан галстук, — практически такой же, какой носил отец Сентябрь. И шляпа, конечно же шляпа! Черная (по крайней мере, в реалиях черно-белого изображения) и немного покосившаяся под тяжестью украшений, она была похожа на торт: на плоской верхушке была закреплена шелковая лента, собранная в виде цветка, свободные концы которой были облеплены драгоценными камнями и нависали над множеством других бантов, обвязанных вокруг тульи. Помимо этого шляпа была утыкана фазаньими перьями.

Медведю происходившее явно не нравилось, он смотрел с экрана, недовольно наморщив морду. Маркиза же наоборот широко улыбалась и неслышно посмеивалась, словно реагируя на лестные слова дикторши. Она казалась больше чем изображение, — практически живой и плотной, — отчего Сентябрь невольно затрепетала.

И вдруг неожиданно Маркиза повернулась лицом к камере. Рука ее по прежнему оставалась в медвежьей лапе. Она склонила голову на бок, словно любопытная птица, моргнула и вперилась взглядом прямо в глаза Сентябрь.

— Слушай. — произнесла Маркиза голосом дикторши. — Я к тебе обращаюсь. — Все, кто был в зале, повернули голову в сторону Сентябрь. Дол оберегающее приобнял ее за плечи свою когтистой лапой. — Сентябрь, что ж ты сидишь здесь в такой замечательный погожий денек? Иди лучше поиграй во что-нибудь.

— Ну я…

— Помолчи. Меня так утомляет слушать. Если ты, Сентябрь, сию же минуту не придешь в Бриарий, то я с тобой поссорюсь. А ведь я очень дружелюбная Маркиза, — особенно для всех, кто послушен.

Сентябрь просто оторопела. От испуга она сжала коробочку с воздушными гранатовыми зернам, отчего рассыпала несколько на юбку и пол, — ей казалось, что ее застукали за чем-то отвратительным или за какой-то подлой проделкой. Но ведь она ничего такого не сделала! По крайней мере пока! Как вообще Маркиза могла знать о ней? И ведь не спрячешься никуда.

— Я сказала, сию же минуту, — прошипела с экрана Маркиза. — Ты меня слышишь, маленькая тщедушная воришка.

Маркиза подчеркнула свои слова подманивающими движениями пальца, но в то же мгновение экран замерцал, изображение поплыло и вскоре совсем исчезло. Кинотеатр погрузился во мрак.

ГЛАВА 8 Аудиенция у Маркизы

в которой Сентябрь встречается наконец с Маркизой, оспаривает некоторые юридические вопросы, и всё равно не уворачивается от королевской службы, в качестве утешения получая Ложку и новую пару туфель.

Ну не всё же здесь только колючие кусты, — где-то внутри наверняка есть жилище.

Не исключено, что дворец. И Сентябрь, конечно, могла непринужденно разглядеть контуры башен, подъемную решетку, и даже оборонительный ров, — который был усеян цветами так плотно, что, казалось, золотые бутоны плещутся под ветром. Этот цвет в корне отличался от привычной нашему миру интерпретации, — когда «золотыми» называют волосы девушек или цветки лютика. Цветы, покрывавшие ров, были неподдельно золотыми: они сияли, отсвечивали и потрясали внутренней глубиной, — и при этом оставались натурально нежными, мягко и бесшумно их лепестки соприкасались, создавая неспешное течение. А по его берегам рос только шиповник. Спутывавшиеся, сплетавшиеся между собой лозы увили всю стену, сверху до низу. Гроздья бледно-желтых ягод бриара виднелись тут и там, словно освещенные окна: их кожица была настолько тонка, что Сентябрь могла разглядеть сочную мякоть и зернышки внутри них. И конечно, острые тонкие шипы угрожающе топорщились во все стороны. Но главное, ни она, ни Вивертека нигде не замечали даже дюйма каменной кладки. Складывалось впечатление, что кусты выросли так сами по себе, — ни на что не опираясь и ни за что не цепляясь.