История о девочке, о корабле, который она смастерила, и о путешествии, опоясавшем всё Королевство фей

— Ну конечно. Ты прав, сюда приближаются лисапеды. — произнес он смиренно, как будто соглашаясь с прозвучавшим предположением. Его природная застенчивость мешала ему заявлять о чем-то открыто, и он то и дело окутывал это странными, но безопасными словами.

— Надо же, какое смешное и старомодное слово, — воскликнула Сентябрь. Она непроизвольно схватилась за рукоятку Ложки, висевшей на поясе жакета, — всякий раз простой контакт с нею давал девочке ощущение уверенности в себе. — Это ведь означает «велосипед». — Глядя, как Суббота переминается с ноги на ногу, она с удивлением обнаружила, что не только она одна так не уверена в окружающем мире. — Я вовсе не думала сказать, что ты не знал об этом.

— А, велосипеды! — воскликнул Дол. — Слово из моей части алфавита! Сейчас самый разгар лета, Сентябрь, а это означает, что велосипеды набрали хороший ход! А это означает у нас есть шанс прокатиться с ветерком!

Сентябрь разочарованно поглядела на свой расковырянный скипетр, беспомощно болтавшийся на цепи Вивертеки, и сказала:

— Я боюсь у меня не хватит достаточно рубинов, чтобы купить нам двоим по велосипеду.

— О, да при чем здесь «купить»! Мы их поймаем, Сентябрь! Велосипеды стадами…

— Эскадрильями.

— Да, Суббота, эскадрильями. Как бы то ни было, велосипеды мигрируют в Провинции через луга к востоку от города, и если нам повезет, и мы успеем туда, и у нас будет под рукой крепкая веревка, то они однозначно нас подбросят! Может до конца, а может, и нет. Но это очень тяжелое испытание, — заарканить такое дикое чудовище. Одного вполне, я думаю, хватит, — я побегу за вами следом и очень постараюсь не отстать на много. Даже не спорь, — ведь даже на самом могучем буйволе верхом я буду смотреться глупо и нелепо. Так что вперед, в дорогу прямо сию секунду! Упустить их стало бы грандиозным разочарованием.

— Сентябрь, — взмолился Суббота, — Мне нужно поесть. Если я не поем, то скоро рухну и больше не поднимусь. — Широкие темные глаза ультрамаринового мальчика померкли еще больше.

— Ох, ну где же моя деликатность! — сокрушилась девочка. Ей тут же стало ясно, что и она сама очень голодна, (просто не замечала этого за чередой ярких и волнующих событий).

Совсем не раздумывая о последствиях, Сентябрь расплатилась маленькими рубинами в ближайшей закусочной, которая называлась «Лягушонка и Коробченка». Столики, стулья и даже стены внутри были обиты черным, как вдовий траур, сукном, а молочно желтый свет от шелковых канделябров, падая на плечи Субботы, придавал им такой же черный оттенок, что и у потолка.

— Мне соли, — огорченно прошептал мальчик, — Я буду соль и камни.

— Ты этим питаешься? — наморщив нос, переспросила Сентябрь.

— Таков рацион моря. — ответил смутившийся Суббота. — Никакая другая еда меня просто не насытит. Но когда я не голоден и хорошо себя чувствую, я с удовольствием составлю тебе компанию на гусиные лапки и заварной пирог с боярышником.

— Я не хотела оскорбить твои чувства! Не унывай, пожалуйста! Тем более, мне тоже вряд ли удастся здесь чем-нибудь перекусить. Ведь вся еда здесь Волшебная. До этого момента я предусмотрительно отказывалась от нее, (и думаю, себе во благо, всё-таки) так что и здесь не стану делать исключения.

Отадолэ открыл было рот, — видимо собираясь прокомментировать и «Волшебная» (начинавшуюся на «в») и «Еда» (на «е»), — но в итоге не произнес ни слова. Сентябрь купила себе стакан чистой воды и пыталась затопить ею сердитое урчание желудка, — который реагировал так, взирая на сидящего рядом за столиком Отадолэ, сметавшего редиску с трех тарелок, и запивавшего из большого кувшина колодезной замшелой водою. Суббота вгрызался в голубоватый галечный камень и изящно облизывал крупный кристалл соли. В одно из мгновений он даже предложил кусочек Сентябрь, но девочка вежливо отказалась:

— У меня довольно щепетильное пищеварение. С камнем оно точно не справится.

Рядом с их столиком, держа на плечах поднос с едой, прошла официантка, вероятно из гномов. Увидев корзиночку с со сладким пористым хлебом и пятнистыми утиными яйцами, а также блюдо с нанизанными на шпажки, словно фондю, зефиринками, Сентябрь залпом осушила стакан и быстро отвернулась в сторону. Наконец, разделавшись с закусками, путники отправились к переправе через Ячметлицу, — где голодная, но довольная своей стойкостью Сентябрь отдала остатки драгоценных камней из скипетра за проезд на пароме, который в этот раз был гораздо меньше и изысканней. На противоположный берег реки они добрались без происшествий, под мерный плеск огромного колеса, который вращали старички, крутившие педали.

— Так грустно уезжать, — пробормотала печально Сентябрь, сойдя на берег и взглянув назад на сияющие пики и шпили Пандемониума, — Мы ведь только приехали. Жаль, что не получилось получше узнать Пандемониум!