История о Михаиле и Андронике Палеофагах

27. Когда Карл таким образом был укрощен, царь, освободившись от возбуждаемых им забот, предался ближайшим своим занятиям. В это время принял он к себе Икария, человека весьма опытного в воинских делах и владевшего одним большим островом, который у тамошних жителей назывался Анемопилами [114]

. По каким-то случайностям этот Икарий убежал оттуда и, передав свою власть над островом царю, сам зачислен был в придворный царский штат. Кстати незадолго пред тем царь лишился севастократора и деспота — родных своих братьев, а еще прежде их лишился и другого севастократора, и кесаря, и протовестиария, и великого дукса, словом сказать, — многих высших сановников, а потому поставлен был в необходимость заместить их новыми лицами. Впрочем, этого Икария держал он пока еще в числе людей частных и, посадив на корабли с сухопутными войсками, отправил его в Еврип сразиться с великим Господином Иоанном. Когда Икарий высадил войско с кораблей около Сореев, — о его нашествии сведал Иоанн и, хотя болен был подагрою, однако ж, не отказался вступить в сражение и тотчас же, выстроив латинян в боевой порядок и держа их в готовности, вывел в поле. Произошло жестокое сражение, в котором великий Господин был ранен стрелою и упал; ибо больными ногами не мог крепко держаться в стременах

[115]

седла, и потому раненый был взят в плен. Вместе с ним задержаны были и многие другие, и в том числе родной брат Икария. В то же время действовало и войско сухопутное под командою стратопедарха Синадина Иоанна и великого коноставла Каваллария Михаила. Эти вожди устремились на крепость Фарсалу, которая некогда называлась Фойею, в намерении запастись там съестными припасами; но вдруг встретились с незаконнорожденным Иоанном. Завязав с ними бой и сражаясь мужественно, Иоанн берет великого стратопедарха Синодина; а великого коноставла итальянцы, — сколько ни преследовали, поймать не могли, потому что он ударился бежать изо всех сил и ушел далеко от преследователей, хотя, что ни делал, не мог уйти от своей судьбы. Гоня своего коня опрометью и часто озираясь назад в той мысли, как бы уйти, он на всем скаку наткнулся на дерево и разбил себе грудь. Случившиеся там люди с трудом остановили его коня (ибо ему самому пришлось думать уже не о коне, а о ране и смерти) и, сняв с него полумертвого всадника, отнесли его в Фессалонику, где он умер и погребен. Между тем Иоанн и его воины необузданно совершали убийства и собрали огромную добычу. Тогда-то узнали оставшиеся от побоища римляне, что за человек был этот Иоанн. Он делал нападения не из открытых мест, но выскакивал из засады, ему одному известной, поражал при первом взгляде и мужественным ударом, которого вовсе не ожидали, побеждая народ отличный и достаточно опытный в войне, приобретал себе величайшую славу. Корабельное же войско, сколько сохранилось его от боевых потерь, ведя с собою военную добычу в лице великого Господина Иоанна и окружавших его вождей, весело возвращалось к державному. Люди, приведенные с великим Господином, скованы были и посажены в темницы; а Икарий, в награду за его подвиги, почтен достоинством великого коноставла. Народ фивский, вместо Иоанна, великим Господином наименовал брата его Вильгельма. Сам же, Иоанн окруженный почетом со стороны царя, обещал ему, что сделается его зятем, и запечатлев свое обещание клятвою, был отпущен восвояси. Но этот брачный союз только и сохранился, что в обещании; потому что нареченный зять, едва успел прибыть в отечество, как заболел и умер. Тогда брат его Вильгельм, которого история называет зятем Иоанна незаконнорожденного, вполне уже принял власть умершего, и потому постоянно враждовал против римлян. Римский флот, правда, ежегодно приставал к берегам его владений и, находясь под управлением Икария, возведенного уже в достоинство великого дукса, причинял ему много зла; но решительных успехов не было