История о сене и собаке

— Рита, — сказала я. — У меня времени в обрез, вечером — помолвка, гости, ты, кстати, тоже приглашена, не забыла? А утром мне квартиру залили, а тут еще твои нелепые претензии. Знаешь что, бери своего Романа с собой и приходите вместе… может и помиритесь, — добавила я в каком-то порыве альтруизма.

Рита уставилась на меня.

— Дарья Васильевна… вы не поняли? Мы расстались…

— Как расстались, так и сойдетесь! Пригласи его, ну, скажи, что это официальное приглашение, придумай что-нибудь!

Рита настороженно посмотрела на меня.

— А тебе зачем это?

— Иди ты к черту, Рита! — разозлилась я. — Я предложила, от души, а ты поступай, как знаешь. Только выбрось из головы мысль, что у меня есть какой-то интерес к твоему грузчику! Если он и есть, то его нужно рассматривать под тысячекратным микроскопом!

Я забралась в машину, нашла в сумке сигареты и закурила. Психоз, самый натуральный психоз, шизофрения — назвать иначе всё, что происходит со мной и вокруг меня, невозможно! Зачем я предложила Рите пригласить Лудовина на помолвку? Совершенно чужого, незнакомого человека, случайно встреченного, непонятного, неуместного во всех отношениях! А эти нелепые обвинения? Нужно было не сдерживаться, а встряхнуть Риту как следует! Пыталась помочь, защитить родственницу, и вот какую благодарность получила в ответ на свои усилия! Собака на сене! Да как она посмела такое мне сказать?! Афоризмами решила блеснуть! Нахалка! Ревность, все это ревность, глупая бабская ревность! И к кому, подумать только! Как вообще Рита могла предположить, что я, я… могу увлечься этим Романом?! Как она могла приревновать его ко мне?!

Меня трясло от негодования, пришлось с четверть часа посидеть в машине, чтобы успокоиться.

В результате всех этих перипетий я добралась домой лишь к половине третьего, усталая, злая, разобранная на мелкие, несогласованные между собой части. Плюнув на время, наступающее на пятки, я забралась под душ, включила его на всю мощь и застыла, как оскорбленная петергофская статуя под горячим фонтаном, в надежде, что процедура смоет с меня дурь, обиду и злость.

«Один негодяй, другая помешана, а я обоим им под стать», — твердила я себе, упиваясь горячим водопадом, пока в дверь не застучали, и сквозь шум воды не донесся голос Кристины:

— Офелия, ты там не утонула? Жених уже прибыл, нервничает и бьет копытом…

Проскочив мимо пытающегося что-то молвить Федора, я влетела в спальню и села на кровать. Не хочу никакой помолвки, не хочу. На подоконник за стеклом спланировал голубь, забился, складывая крылья. Я встала и подошла к окну. Голубь покрутил головой, кося на меня желтым глазом, расправил перья и унесся в промозглую серость низкого осеннего неба.

— Дашенька, дорогая, — в дверь просунулась кудрявая голова Федора, а затем и он сам. — Мы опоздаем, уже четвертый час, тебе собираться, а ты еще вся мокрая…

— Я совершенно сухая, — отрезала я.

А если сказать ему сейчас: «Федор, дорогой… дорогой Федор… давай отложим все это дело, обдумаем все еще раз и решим потом… или совсем не решим, расстанемся и не будем вспоминать о наших планах». Это было бы честно и… неразумно.

— Федор, дорогой… — начала я, — подожди, сейчас я соберусь.

— Что-то случилось? — спросил он озабоченно. — Ты волнуешься? Но это же еще не свадьба, просто небольшая репетиция.

— Ничего не случилось, если не считать того, что с утра меня залили соседи сверху, а потом пришлось ехать в офис по делам, и я зверски устала.

— Ерунда, тебе же не проблема сделать ремонт, потрясешь соседей, пусть несут ответственность. А отдохнешь в ресторане.

— Ладно, Федор, — на меня вдруг навалилась тупая вялость. — Иди, я быстро соберусь, успеем…

Он пригладил волосы, кивнул и послушно удалился, а я уселась перед туалетным столиком, включила фен и едва приступила к процессу укладки своих непослушных волос, как в комнате нарисовалась Кристина.

— Даша, тебе помощь требуется?

— Спасибо, справлюсь сама…

— Что-то не так, вижу… — протянула подруга.

— Отстань, все в норме, просто немного волнуюсь…

— С чего бы это?

— Почему я не могу волноваться, отправляясь на собственную помолвку? Я же не статуя, все-таки…

— Ну, иногда напоминаешь… Зевса Громовержца… Хотя сейчас ты, скорее, Зевс, у которого конфисковали копье и обломали руки, что для тебя совсем не характерно, и это меня волнует.

— Спасибо, подруга, — буркнула я. — Умеешь ты успокоить и поддержать…

— Может и не умею, но советовать уже не берусь, хотя язык чешется… Все это азбука, сеньора, для тех кто любит и желает.

— Нет, отчего же, советуй! Любит и желает! Надо же, сколько лирики! Хотя, я знаю, что ты собираешься сказать. Про чувства и мужиков для удовольствия. Мне некогда и нет желания этим заниматься! Я выхожу замуж. Выхожу замуж! — ядовито подчеркнула я.