История о снежном демоне (СИ)

  Юки кивнул и слегка напрягся, когда ощутил тяжелое движение волос на плечах. Миша ласково перебрасывал одну прядь за другой, вплетая нити рассказа о себе, о том как пытался выбрать в магазине что-то кроме макарон, пельменей и яиц, которые умел готовить. Тугой конец косы, он пережал канцелярской резинкой и предложил блондину поучаствовать в разборе пакетов с продуктами. Юноша называл каждую вещь и просил повторять за собой произнесённые слова. Выходило у Юки неловко и со словами на русском языке и с носками, что непослушными клубочками змей опутывали пальцы. Начиная нервничать, он то и дело тянул ладонь к своим губам, начиная слегка покусывать подушечки пальцев своими заострёнными белыми зубками. Со стороны подобный жест выглядел весьма невинно и, по-своему, привлекательно. Миша подбадривал его, поясняя, сколь сложно что-либо делать впервые, но утешал возможностью обучиться абсолютно любому навыку, лишь благодаря стремлению и чьей-то помощи. Молодой человек старался облегчить путь обучения, выискивая подходящие программы, рисовал карточки, искал литературу по освоению языка. Он не был уверен, в способности взрослого усвоить разговорную речь, но решил терпеливо ждать результатов. С каждым новым уроком, Юки понимал всё больше, однако ж оставался безмолвным, боялся прикосновений и вздрагивал от каждого шороха, словно в ожидании какой-либо неприятности.

  Каждый день Миша пробовал приготовить блюдо по новому рецепту. Порой выходило даже съедобно, только вот японец всё ещё почти ничего не ел. На вкус даже свежие овощи и фрукты, казались ему отвратительными, протухшими и наполовину сгнившими. Лишь зелёный чай унимал хищную жадность и успокаивал взгляд. К счастью, как-то раз Михаил догадался сходить в ресторан восточной кухни и приобрести на вынос суши. Сырая рыба пахла не столь мерзко, как жареное мясо и не приносила сильного дискомфорта для пищеварения Юки.

  Время протекало сквозь дни, нанизывая их на красные нити жизней двух молодых людей, деливших общие часы.

  Новоиспечённый хозяин квартиры, внимательно наблюдал за собой и часто удивлялся переменам в характере и привычках. Перестав ощущать гнетущую атмосферу родительского дома, постоянных нравоучений, он постепенно выпрямил спину, стал чаще улыбаться и позабыл об изжоге, мучившей его после каждого приёма пищи. Он заново выстраивал режим дня, снова заинтересовался чтением книг и понял, что можно делать перерывы без курения, отдыхать без алкоголя, развлекаться без шумной компании. Отчасти, причиной перемен, стало появление в его жизни загадки, которой он сам дал имя "Счастье". Миша оставался свободным, ведь имел полное право отринуть какую-либо ответственность за Юки, тот в конце концов не ребёнок, справится, но всё же оставался рядом, ведь в нём нуждались, кротко и без равнодушия. Делая какую-либо работу по дому, готовя пищу или же рассуждая на интересующую тему, он перестал страшиться получить в ответ агрессивное отрицание или же безразличное игнорирование. Юноша часами просиживал в кабинете отца, за письменным столом, выискивая смысл в подчеркнутых строках старых книг, порой озадачиваясь обнаруженными произведениями или научными трудами. Под звон весенней капели за окном, он на целые часы замирал в одной позе над страницами учебников по истории, психологии или, что совершенно выбивало его из колеи логики, над несколькими томами сказок, легенд и народного эпоса, изданного на родном языке. Целый стеллаж одной из полок всецело принадлежал словарям с японского, немецкого, английского, арабского языков и даже один латинский. Михаил нервно сглатывал представляя уйму информации, хранящуюся в квартире и множество тем, интересующих отца, подходившего к поиску ответов со всей серьёзностью и необыкновенным тщанием. Хватит ли ему, следуя по хлебным крошкам, оставленным чужой рукой более двадцати лет назад, узнать что-то о личности папы и обнаружить решение для собственных теорем и предположений, сможет ли он отыскать путь к истине? Михаил не был уверен, но предчувствовал дорогу и если время позволит, то вероятно, обретёт понимание происходящего. Его же немой сосед, предоставленный сам себе, по долгу сидел на балконе, застывая у стены, наслаждаясь свободой ветра и теплом солнечных дней. Перебирая пальцами на голых ступнях, прислушивался к зачитываемым вслух абзацам из книг, проистекавших сквозь открытое окно кабинета, мягким тембром мужского голоса и порой, ощущал как растворяется меж слогами. Юки никак не мог привыкнуть ко многим вещам, к течению времени, смене дня и ночи, не смолкающему гулу земного города, а ещё к носкам. Не ощущая соприкосновения с полом, ему казалось, будто он теряет связь с реальным миром. Когда же Михаил выбирался на кухню, "Счастье" присоединялся для помощи в приготовлении пищи и новому уроку словесности, всё же остальное время демон казался белым призраком, оживавшим только при соприкосновении взглядом с человеком.

  Перебирая упаковки чая в кухонном шкафу в один из субботних дней, Миша, озвучивал некоторые из своих размышлений: