История о снежном демоне (СИ)

  - Лишь позволь остаться рядом с тобой.

  - Ты... Сомневаюсь, что ты понимаешь последствия подобной просьбы...

  - Разве ты знаешь, что случиться завтра? Прошу, пожалуйста, попробуй.

  - О чём... о чём именно ты просишь меня?

  - Я приму тебя, таким, какой ты есть. Только позволь...

  - Позволить? Я? В этой стране? Разве тебе не страшно?

  Миша запнулся о свои мысли. Его голос дрожал и он был готов разрыдаться. Вкрадчивая интонация Юки взывала к доверию и каждое слово откликалось громким эхом в душе парня, ведь он надеялся услышать их, но прозвучав, фразы ввергли человеческий дух в пучину сомнений.

  - Страшно? - удивился, названный "Счастьем".

  - Ты же не знаешь каково жить в подобном сообществе иначе бы не!...

  - Я хочу узнать.

  - Почему именно я?

  - Моё сердце бьётся благодаря тебе. Хочу чтобы ты был счастлив..

  - Ты не понимаешь... подобные... отношения... под запретом... Мы оба мужчины. В нынешнем времени недопустимо быть тем, кем ты хочешь, с кем ты хочешь...

  - Я сделаю всё, чтобы любовь стала возможной. Я уже изменился и смогу изменится снова. Покажи мне как, покажи кем я могу быть.

  - Но я не смогу стать полноценной женщиной!..- воскликнул Миша и резко выдернул свою ладонь из рук мужчины.

  - Разве мои чувства неестественны? Проведённое с тобой время рассказало о твоей душе, в которую я влюбился.

  - Я могу быть недостоин!

  Подскочив на ноги, юноша заходил по комнате, физически ощущая стремления, испытываемые Юки в данный момент, надежду остаться рядом. Становилось невозможно смотреть на его вымученное выражение лица, в попытке предоставить выбор тому, кто никак его не желал видеть.

  - Это я могу быть недостоин. Это я нарушил все правила дабы прикоснутся к тебе, заговорить, быть увиденным. Это я пришёл из мёрзлой пустыни, где не было ничего, кроме холода и смерти. Это я здесь неправильный. Это я тьма. Но я не представляю жизнь без тебя. Для меня нет ничего ценнее стука твоего сердца, поэтому я могу подождать, приму твои условия. Ты моя причина, ты - моё здесь и сейчас.

  Юки поднялся со стула и тихим, но твёрдым тоном произносил каждое слово, пока делал шаг за шагом в направлении к Михаилу, который смотрел на "Счастье", мягко улыбавшегося, прекрасного, словно рассвет, встреченный на берегу моря, нежного, словно лучи весеннего солнца и остававшегося непоколебимо твёрдым в своём решении, словно драгоценный алмаз. Миша знал, что у него есть выбор, сделать шаг навстречу или... Жизненный опыт больно хлестнул по ногам и толкнул в пропасть.

  - Подобное не может быть правдой! И ты!... и ты тоже не можешь...- прошептал он и ринулся в прихожую, где наспех обулся и выскочил на лестничную площадку, не потрудившись даже закрыть за собой дверь. Ни разу не обернувшись, Михаил бежал, захлёбываясь от ярости и бесконечного презрения к самому себе. В его голове оглушительным рёвом звучал вопрос "зачем?" снова и снова, пытаясь свести с ума истощённый эмоциями рассудок.

  Глава

  Где он просыпался? Где засыпал? Что за люди оставались рядом? Алкоголь? Наркотики? Он точно пробудился ото сна? Хочет ли он очнуться и вспомнить дату, место? Сколько времени прошло? Где его телефон? Где его одежда? Почему всё вокруг чужое? Он сумел сбежать или же наоборот застрял где-то между? К нему кто-то прикасался? Чей это запах? Кто целует его губы? Куда ему идти? Как именно забыться? Как заставить прошлое сгинуть и не напоминать о себе ядовитыми осколками воспоминаний? Он смог оставить чувства? Почему в голове столь обманчивая пустота, будто стоит ковырнуть свеже выкрашенную штукатурку и стена осыплется?

  Он перестал узнавать места, в которых оставался, перестал узнавать себя в случайных отражениях, перестал запоминать имена пришедших, перестал прощаться с уходящими, перестал спрашивать о числах в календаре и времени суток. Его уже не волновало, что именно пить и что именно проглатывать, слова перестали иметь значение, он и так был на всё согласен. Кивка стало достаточно. Впрочем, в какой-то момент его перестали спрашивать. Он так рьяно стремился к абсолютному опустошению, так фанатично убеждал окружающих в свободе от каких-либо авторитетов, столь неистово отрицал существование богов, флегматично признавая разочарование во всём, что в конце у него осталась лишь плоть. Липкая кожа, жажда, увлажнённые чужими устами, губы, синяки на запястьях и боль, заглушаемая новой дозой, закуренной сигаретой, недолгим сном.

  Прошло несколько недель пока в одном из притонов Мишу не отыскала мать. Ему было всё равно куда и с кем идти, поэтому он пошёл за ней. И первой мыслью, проникшей в его всё ещё замутнённый разум была о том, что его ждут. Мысль сильно обожгла ослабшую волю.