История об офортах

– Ой не могу, держите меня, «писахатели-художники». Ситуация на самом деле трагикомичная, если не сказать, смешная. Одним ударом Майков заварил такую кашу! До сих пор нашей задачей было доказать, что Спицын сознательно вступит в сговор с аферистом Майковым ради получения больших денег. И если мы докажем сей прискорбный факт его биографии, общественность, в которую так влюблен Майков, перейдет на нашу сторону. И тогда аферистам было бы не сдобровать. А при нынешнем раскладе у них появился новый мотив: художник Спицын обрел дочь, о которой ничего не знал. И возможно, ради нее бедный мастер решил поправить семейный бюджет. Новый поворот дела. Они при любом раскладе выходят сухими из воды. И я так полагаю, Савелий Кокорев при вновь открывшихся обстоятельствах не настроен судиться со своим будущим тестем?! А? Не слышу, или я не права?

– Права – не права! Но мне действительно как-то не с руки судиться с будущим тестем. Или вы прикажите забыть Адель?

– Да нет, конечно, дорогой мой Кокорев. Еще, не дай бог, от таких стрессов в беспамятство впадешь, а ты ведь обещал мой портрет писать. Ладно, пока будем придерживаться прежнего плана. Как я понимаю, до конца процесса знакомить дочь с отцом в планы Майкова не входит. Как поведет себя Спицын в такой ситуации, непонятно, а у нас и вовсе таких планов не было. Мы Адель в процессе использовать и вовсе не намеревались. Правильно, господа «писхатели-художники?»

– Господи, Селина, ну к чему эти слова. Разумеется, мы не собирались никоим образом привлекать Адель, а тем более использовать ее родство со Спицыным.

– Отлично, Вигдор. Савелий, ты того же мнения?

Кокорев махнул рукой в знак согласия.

– Замечательно. Резюмирую: мы в сложившейся ситуации реально, а не по предположениям Майкова, ничего не потеряли и соответственно не приобрели. Адель, слава богу, цела и невредима, еще и папеньку нашла. Майков считает, что нам уже сдаваться пора и дело наше труба. Мы знаем, что знает Майков. Вывод? А вывод прост: поехали-ка, «писхатели-художники», съедим шашлык-башлык. Уж больно нервно живем.

Глава двадцать пятая. Возвращение Веры Засухиной

За 10 дней до начала судебного процесса

Вигдор позвонил Кокореву ровно в девять часов утра. Так, на всякий случай, без всякой надежды, что Савелий возьмет трубку: вся прошлая жизнь художника начиналась ближе к полудню.

Но Савелий не спал и взял трубку буквально после первого гудка.

– Привет, дорогой. Ты удивляешь меня каждый день. Так рано и уже с телефоном.

– Ага, рассказываю: работаю я. Решил в мастерской хотя бы косметику навести. На трезвую посмотрел – сам испугался. Прямо какой-то ломбард ненужных вещей.

– Да к тебе, может, потому народ и ходил табуном, что экзотичнее обстановочки не видал.

– Ничего, сейчас буду эстетикой минимализма удивлять. Думаю, Адели понравится.

– Любовь – страшная сила. Вот, кстати, насчет Адель. Тут мне в голову один вопрос все время лезет. Девушка все про маму говорила. Ну, я как-то и не вдумывался в это, пока ей не стало известно об отце Спицыне. Тогда что же получается, ее мать, Вера Засухина, жива?

– Вигдор, ты бы меня пощадил. Что ни день, то открытие. Ну, тебя послушать, получается, что много лет тому назад и трагедии не было. Между тем Селина дело смотрела: была, к превеликому сожалению.

– Прошу прощения, кто же тогда мама?

– Не знаю.

– И я не знаю. А надо бы разузнать.

– Не смей донимать Адель своими расспросами. Не до того ей. Пусть в себя придет от недавних новостей.

– Конечно, пусть. Надо Селину попросить, она все разузнает.

– А вот этого не надо. Я сам к Адели домой схожу. Замечательный повод, с мамой познакомиться. Только вначале пусть она объявится. Мы ведь так и не знаем толком, где она.

– А может быть, как раз и не нужно ждать, пока она объявится? Мать-то скорее всего дома должна быть.

– Логично, – буркнул Савелий. – А знаешь, сегодня и съезжу. Может быть, и Адель уже вернулась. Цветы купить?

– Почему бы и нет, не помешают. Розы хоть как-то скрасят твой приход.

– Да ну тебя, писатель ты и есть писатель.

В половину одиннадцатого художник Савелий Кокорев с букетом алых роз стоял у подъезда Адели. Он быстро поднялся на третий этаж и позвонил в дверь.

Там за дверью его даже не спросили «кто». Открыла женщина, которая словно бы сошла с картины Спицына.

«Как же она похожа на Адель, – мелькнуло в голове Савелия. – Боже мой, значит, Вера Засухина и в самом деле жива и здорова. Кто же тогда погиб в аварии?»

Размышления его прервали слова хозяйки.

– Савелий, проходите, неожиданный визит, хотя я и предполагала, что он вот-вот состоится.

На самом деле сходство с Аделью было так сильно, а Вера Засухина, несмотря на годы, была так хороша, что он продолжал стоять, словно бы его околдовали и он окаменел прямо на пороге.

Савелий протянул букет цветов и поцеловал ей руку.

– Вы прекрасны!