История очередной попаданки

Тут его взгляд остановился на мне, и я поняла, что тоже удостоилась бы сомнительной чести быть нужной живой, если бы маги наверху распознали во мне усилитель. А чего это на Илону никто не претендует? Она же обычно главный приз!

И почему Фар сам молчит про то, что я — усилитель? Надеется решить ситуацию по-другому? Или вдруг ударился в излишнее благородство и не смеет никого ни к чему принуждать? А может, ущелье не даёт ему соображать?

И я решилась.

— Я, — сказала тихо, но все моментально повернулись ко мне, а Фар даже успел сказать «Нет!», но я не остановилась, — усилитель. Возьмите кровь.

И протянула принцам окровавленные ладони.

— Дура, — одними губами сказал Фар, но я поняла, и зарубку в памяти сделала, проживу и оплачу эту несправедливость позже, сейчас не время.

— Рулг, надо убить их всех, — каким-то надтреснутым голосом сказал Фар.

— Я понимаю, — мрачно откликнулся тот, слизывая кровь с моей ладони. Было неприятно — всё же совершенно чужой мужик, даже два, но я утешилась тем, что им тоже не очень-то в кайф, наверное: два с лишним часа по жаре бесследно не прошли, простите за прозу жизни…

Дальше — не помню, потому что было опять очень больно. Кажется, Фар меня обнимал, а может, мне это только казалось, потому что очень хотелось, несмотря ни на что. Наверняка, я просто это придумала, потому что, когда я снова смогла дышать, думать и двигаться, и решилась открыть глаза, рядом со мной был только Улиш. И смотрел он на меня с каким-то фанатичным восторгом.

— Ну, ты даёшь! — сказал он. Потом, видимо, понял, что что-то не то, комплимент не прошёл, объект не улыбается, и поправился. — То есть, как ты?

Интересно как, — лениво подумала я. Чего это мы на «ты» перешли? С другой стороны, почему нет? Возможно, когда я приду в себя, мне будет льстить, что я могу «тыкать» принцу… или я не могу? Может, это одностороннее «ты»… Боже, Леся, ну о чём ты думаешь, ответь лучше Улишу, что всё в порядке, а то он уже от фанатичного блеска в глазах переходит к фанатично-обеспокоенному. И как у остальных дела тоже спроси… Да, страшно, но, наверняка, с Фаром всё в порядке, а неизвестность просто изводит…

Тут Улиш попытался взять меня на руки, но я не хотела. Сама не знаю почему. Тут вроде всю жизнь мечтаешь, что объявится принц и будет носить тебя на руках, а как до дела доходит, так очень не хочется, чтобы вообще хоть кто-то дотрагивался.

— Нет, — сказала я поспешно, пытаясь отползти от протянутых рук. — Я в порядке. Как …Фар? — на имени фиолетового мой голос всё-таки дрогнул.

— А что ему сделается, — легкомысленно отозвался принц. Но тут же помрачнел. — Пытаются найти вместе с Рулгом сбежавшего мага. Один сбежал.

Один сбежал, — машинально повторила про себя, шагая рядом с принцем к выходу из ущелья. Сбежал один, о чём Улиш сообщил как-то даже виновато, а остальные… мертвы?! «Надо убить их всех» — говорил Фар, и я поняла, что это я — причина их смерти. И могу ли я дальше жить и радоваться, когда по моей вине погибли люди? Я сказала себе, что они собирались убить нас. Что выбора не было. Что принцы всё равно бы их казнили, просто допросили сначала в той самой Турской башне… что гражданин наследный принц вообще лично собирался всех пытать, но ничего не помогало.

Это я их убила. Я. Я усилила, пусть и бессознательно, но вполне намеренно, заклинание Рулга, я поставила свою жизнь выше чужих, я рассказала, что усилитель, и поэтому им пришлось умереть. Чтобы никто не отобрал у хозяина Замка пока ещё нужную ему игрушку.

Я — убийца.

Илона всё ещё была без сознания, и я присела было рядом с ней, но потом вспомнила рычащего Фара и отошла от греха подальше. Ну его, пусть сам нянчится с этой своей принцессой, а я к ней и не притронусь, как и велел. В конце-то концов, он — хозяин Замка, а на мне клеймо Замка, вот и буду его слушаться, — запоздало подумала я, понимая, что вот совсем недавно не послушалась. И стала убийцей. Да. Дела…

Когда рядом со мной — я сидела на каком-то камне и предавалась унынию, появился Фар, я думала, что он полным участия голосом спросит, как я. Ну или извинится за своё поведение и объяснит его. Или ещё что-нибудь такое скажет, на что я отвечу ему «я — убийца», и он начнёт меня как-то утешать, а я вывалю на него все эти гложущие меня мысли, что у каждого из этих людей, наверняка, была семья, может, дети. А даже если не было детей, то родители-то уж точно были, а это невыносимо ужасно, когда дети умирают раньше родителей, сколько бы ни было им лет… И может, мне станет легче.

Фар всё испортил.

— Слушай, — сказал он таким тоном, словно мы тут уже час беседуем как лучшие друзья, и он не называл меня дурой и не рявкал на меня, и не порывался умереть… — Слушай, а как ты справляешься с тем, что сам факт твоего рождения не дал родиться другому человеку? А то и двум?

Я не сразу поняла, к чему это он. Потом сообразила… и не нашлась, что ответить. Вроде и чушь, но так сходу не подкопаешься. А он продолжил уже серьёзно:

— Не бери на себя слишком много. Оставь другим людям право самим выбирать свой путь, платить за ошибки и получать награды.