История Одинокого Путника

ГГ: Прости, друг, поделать я ничего не могу.

Я вынужденно отключаю все теперь уже бесполезные функции контроля тела, это все уже не нужно, бесполезно.

Меня охватила боль отчаяния от обиды, брошенного родителями ребенка, мне в тот момент была нужна помощь как никогда прежде, но ждать ее было неоткуда.

ГГ: ПАПА, где же ты? Ты мне нужен! Прошу тебя, помоги……! (С обидой, печалью и отчаянием в голосе тихо выдыхая промолвил я, едва шевеля губами).

Силы неожиданно стали покидать меня, заметно наполнившаяся тяжестью слабость рук и ног превратила каждый шаг в борьбу, разум помутился и сильно стало клонить в сон.

Безмятежность и легкость поглотили все мое тело от недостатка кислорода и высокой влажности в куче испаряющихся газов на опасном, суровом предгорье, в добавок я стал еще страдать от недостатка кислорода, голова становится все более легкая и невесомая.

Словно живой мертвец с трудом передвигая ноги я все же добрался до подножия очередного выступа, ведущего к двери убежища.

Подойдя вплотную к выступу скалы, я не сумел найти удобного места для подъёма.

ГГ: Похоже я ушел слишком далеко от места спуска, проделав путь вдоль горы.

«Там, где прежде пролегал мой спуск хоть и было крутовато и острые скалы, но все же отчетливо прослеживалось наличие некогда дороги, ведущей к убежищу,

а теперь вывернутая кишками наружу, разбомбленная скала

будто нарастила шипы».

Побродив вдоль уступа и окончательно заблудившись, я припал к земле возле плоского камня похожего на пещеру и стал пережидать ночь.

Ночь виднелась мне из пещеры живой, дышащей, редкие, но внушительные раскаты грома сотрясают меня испугом.

Все случилось так нелепо, так непонятно, я был вынужден бежать из убежища по вине отца, за грехи которого меня пожелали принести в жертву для устрашения остальных.

И вот в часы ожидания рассвета новой жизни, находясь на грани между двумя мирами, где меня неминуемо ждет смерть я нашел в себе силы успокоиться и понять, что пути назад больше нет.

ГГ: Я сумею выжить скорее здесь в пустоши, нежели в убежище, где смерть была очевидно неизбежной.

«Теплый как грелка выпуклый валун ровной формы стал мне подушкой и собеседником, он делится со мной теплотой в этой промозглой, сырой, мрачной яме похожей на пещеру, он безмолвно дарит мне ощущение наличия дружественного плеча, поддержки, стоящей за спиной».

В ожидании первых лучей солнца, выцарапывая наскальные послания куском известняка на теплом валуне я оживляю в памяти образы уютной кровати в моей комнате.

Целых 18 квадратных метров, принадлежащих мне с туалетом, ванной и основной гостевой комнатой.

Холодные бетонные стены серого цвета, кафетерий, наполненный жителями убежища до самой ночи, моя бейсбольная перчатка, все это моя прежняя огромная вселенная.

Даже учебный класс в моих грезах уже не представляется таким ужасным как прежде в школьные годы.

Вся эта запертая в скале крохотная часть остального огромного, бескрайнего мира должна была стать пределом моих жизненных свершений.

«Мне было уготовано встретить старость взаперти, подарить убежищу новое поколение жителей, вырастить внуков, а после смерти стать питательным кормом для живых.

Все спланированно до каждой мелочи, нет права на свободу мысли и нет выбора возможных принятых решений».

«Вся жизнь движется по заранее кем—то придуманному плану, уготованному для каждого, к которому тебя подталкивают совершить иллюзию выбора».

Мне захотелось укрыться под партой, как, бывало, всякий раз в дни тренировок общей тревоги, хоть я давно уже вырос.

В голове отчетливо вспоминаются слова оповещения об опасности:

ГГ: «Всем несовершеннолетним приказывается: не перегораживать проходы и укрыться под партами учебного кабинета!»

СГО: «Внимание: (оглушительный сигнал тревоги)