История Одного Андрогина (СИ)

Квартира была маленькой и бедной в плане интерьера. Она казалась пустой. Но она была довольно стильной. Было видно, как Малколм приложил к дизайну свою руку, пытаясь скрыть свою бедность гениальностью идей и нонконформизмом. Белые пустые стены покрывались оригинальными фотополотнами различных фемининных образов, что создавало видимость творческого процесса, либо беспорядка, который был везде – в комнатах, на стенах, на кровати. Главная комната сливалась с кухней, между ними была лишь стойка, которая зрительно разделяла комнаты. Благо туалет находился в отдельной комнате за дверью.

Первое, о чем подумала Ева, увидев все это, так это: «Как можно жить в подобных квартирах? С такой планировкой?». Затем ее внимание привлекли фотополотна, огромные, порой во весь человеческий рост. Они впечатлили ее. Сидя на пуфике, пока Малколм кипятил чайник, она молча рассматривала их и пыталась понять их творческий замысел. Они перекрывали весь ужас бедности Маринелли, которой Ева не ожидала увидеть в такой мере. Фригидные, холодные лица, непонятные композиции в жанре сюрреализма, постмодерна, пограничное состояние абсурда и гениальности будто бы были дополнением минималистической квартиры. Эти тусклые тона, преобладание то светлых, то зеленых, то багровых тонов. Выдержанная стилистика. Это все была концепция Маринелли. И Ева не могла оторвать своих глаз от его творений. Она получала эстетическое наслаждение вперемешку с изумлением и некой странностью в восприятии. И ее внимание мог отобрать лишь сам творец, сев напротив Евы на другой такой же пуфик, с кружкой кофе в руке.

Так и не надев штаны, он абсолютно без комплексов сидел в самих трусах и начинал пригублять кофе. Еву не смущал данный факт, но она обратила внимание, что этот заспанный соня налил кофе только себе, и даже не предложил его Еве. Хоть она того и не хотела. Видимо, он был не столь дружелюбен. Или не внимателен?

Отпив достаточно, чтобы насладиться, Малколм стал поглядывать то на Еву, то куда-то в пол и говорить:

- Значит, ты от Генриха? У меня сейчас нет денег.

- Каких денег? – не поняла Ева.

- За которыми ты пришла. Или ты не за этим? Хотя, стой! Погоди! – говорил он как-то странно, сосредоточив свой взгляд на Еве, - Ты не за этим! Ты модель! Так?

- Можно и так сказать. – улыбчиво сказала Ева, чувствуя себя как-то странно.

- Тогда о каком долге может идти речь? – попивая кофе, продолжал Малколм.

- Понимаешь, я начинающая фотомодель…

- Прекрасно.

- Генрих направил меня к тебе, сказав, что ты его должник.

- Ага. – с большей интригой в голосе произнес Малколм и задумался.

Он сделал пару больших глотков кофе, видимо что-то обдумывая, после чего сказал:

- Знаешь, почему я не предложил тебе кофе? – со все тем же непонятным задуманным взглядом.

У Евы что-то зашевелилось в области сердца, будто от волнения. Откуда он знает?

- Нет. – удивленно сказала она.

- Я знаю, что ты его не хочешь. А даже если бы и хотела, то сделала бы вид, что не хочешь, и отказывалась бы в знаке приличия. – сказал Малколм.

Ева лишь похлопала глазами в ответ. Она не знала, что сказать. Увидев, что Малколм будто бы завис после данных слов, она решила расшевелить его сознательный запор:

- Откуда ты это знаешь?

- Мир слишком предсказуем. Понимаешь? – начал говорить Малколм со все большим оживлением, будто он стал приходить в себя, - То, чем занимаюсь я, способно изменить его мышление, каноны. Посредством искусства. Понимаешь? Жизнь тоже в некотором плане – искусство, которое также должно быть не предсказуемым. И Генрих непредсказуемый чертяка. Послал ко мне фотомодель, делая меня должником вдвойне.

На его лице, наконец-то, проявилась улыбка в иронии. Он поставил свою кружку на стойку, чтобы ему ничего не мешало, и сел обратно на пуфик, напротив Евы. Его глаза нечто загорелись. И Ева это заметила. Он уже не хотел отрывать глаз от Евы, рассматривая ее уже совершенно иным взглядом.

- Не сочти за грубость, - сказал он, - но тебе никогда не говорили, что ты похожа на парня?

- Говорили. – спокойно ответила Ева.

- Я не просто так спрашиваю. Кстати, как тебя зовут? – со все большим вдохновением говорил Малколм.

- Ева Адамс.

- Отлично, Ева! Генрих тебе рассказывал что-нибудь обо мне?

- Немного.

- Кто я?

- Фотограф!

- Фотохудожник! – исправил Малколм.

Казалось, он становился более разговорчивым и в его глазах что-то загорелось. Он решил пролить свет на свою персону, дабы Ева узнала его хоть как-то, ибо он уже не хотел ее отпускать.