История одного безумия

Я жил в угловой комнате флигеля, сдавленной массивными стенами, скудно освещенной… узкие окна выходили в сад и на террасу, с которой можно было спуститься к морю или подняться на гору, где я не раз становился жертвой наваждения, вызванного кознями нечистой силы… из скал высовывались чьи-то руки, головы и преследовали меня жутким смехом по коридорам и лестницам, которые шли то вверх, то вниз и обрывались вдруг в бездну или упирались в стену… я тщетно пытался выбраться из этого кошмара, деформирующего пространство, в котором я был самим собой и кем-то еще, произносящим какие-то слова, фразы…

Ничего реальное… я говорил все это, и ничего не понимал из того, что говорил и видел…

Кто такой Марк?.. мы познакомились с ним у портного… мне было 13 лет, ему чуть больше…

Портной был писателем, гением, человеком замечательным уже потому, что его заметили…

Говорили, он призванный… он что-то устанавливал, обещал, называл даже место и время то ли гибели мира, то ли его спасения…

Все мы призванные… со своими бредами и желаниями…

Каждый вносит свое, редко оставляя следы заимствований… многие повторяются, не говорят ничего нового сравнительно с другими, а если и говорят, то совсем неубедительны…

Марк говорил, что мне поставили статую на площади одного из западных городов, что представляется мне маловероятным, хотя он приводил описание этого города со многими подробностями…

В своей книге он писал о моей смерти и воскрешении, о путешествии по аду… я там проповедовал, потом рассеял тьму и освободил мучеников от воображаемых страданий, которые они должны были переносить с терпением…

Он описал или списал этот рассказ с оттенком восторженности и торжественности…

Марк мой историк… он говорит, что писал мою историю и плакал…

Помню, его откровения взволновали толпу… поднялось движение… дошло до драки и убийств…

Вмешалась власть с чисто полицейским интересом…

Дело кончилось тем, что меня отправили в ссылку, где я и скончался во второй раз… повторилась та же самая история, о которой запуганная молва умолчала, как и о движении, поднятом мной…

Я помню свою первую смерть… это нечто такое, чего забыть нельзя… я ощущал ее как тягость… и описал ее в одном из своих плачей…

Увы… народ безмолвствовал, а дети забрасывали меня камнями и грязью… я обращал их в бегство и они разлетались, подобно птицам…

Меня пугал мой гнев и мои мысли…

В замогильных записках мой дядя предсказывал гибель городу… он опустошил город без всякой пощады нашествием грязи, проклял его жителей, и наслал на них собак…

Увы ему… увы и мне… увы, увы…

Одиночество довело меня до петли… я повис в петле… и очнулся в гробу от дыма кадила и увидел лицо дьякона, искаженное гримасой страха…

Бог позвал меня, и я встал и пошел за ним…

Я шел и смотрел по сторонам…

Вокруг вода и небо…

Я почувствовал себя невесомым и вознесся… я обрел себе место на небе, как некий бог… какой, неизвестно…

Внизу стояли тучи, гремели громы, пугали, смущали душу…

Помню, я поднял голову, глянул в темноту свода… во мне уже не было страха, я был доволен всем вполне, без принуждения…

Воцарилась ночь и я заснул… сон обнял меня, и в меня ворвалось, ни мало не медля, все нечестивое, грубое, злое…

В ужасе я очнулся…

«Неужели все это во мне?..» — подумал я… ужас потряс меня, волосы вздыбил… мне показалось, что поколебалось небо и звезды сошли со своих орбит…

Я увидел, как ко мне потянулись сотни рук… я был окружен гулом, ропотом толпы…

Голосом и рукой я подавил волнением толпы…

Воцарилось безмолвие…

Я выступил вперед перед другими и заговорил… я говорил о том, что другим было неизвестно… я сосредоточил на себе внимание и мог возбудить противодействие толпы…

О чем я говорил?.. я, сумасшедший, в бессилии понять самого себя… я говорил о боге, посылающем благо и зло, чаще зло…

Фразы, высказываемые мной, производили странное впечатление…

Я объявил этот день несчастным и толпа, хоть и не понимала меня, но покорилась…

Так кто же я?.. бог или преступник и враг государства?.. если я преступник, отчего же меня не разыскивают?.. власти не верят в мою опасность… не доверяют они и молве… толпу я скорее сдерживаю, чем возбуждаю… однако, достаточно было одного доноса и меня отправили в изгнание с утратой прав на имущество… меня заподозрили в заговоре, и я бежал, оставив после себя могилу на старом еврейском кладбище и крест, которому люди все еще поклоняются…

Нужно признать, что я не был осторожен… время было смутное, возникали толки о конце мира, о десяти казнях египетских и о рогах апокалипсического зверя… некоторые говорили об этом даже со злорадством, и рисовали ужасы, которые постигнут город и горожан…

Политики я сторонился, и не собирался принимать участие ни в каких революциях…

Некоторые вменяли это мне в вину…

Я был просто жертвой интриг и недоразумений… я подвергся бы преследованиям, даже если бы и не был заговорщиком, и держался подальше от примадонны и ее свиты… это она производила волнения и беспорядки… говорят, у нее было прямое столкновение с мэром, когда она еще не была великой, но дело это неясное и дало повод заподозрить какого-то агитатора…